Сеть
Шрифт:
Не выпуская руку, рядом Маришкой семенил Фил. Он ей что-то успокаивающе бормотал, но она не могла понять, что именно. Да и наплевать – его скулёж ей уже поперёк горла стоял.
– Ты главное подруга, не переживай, – наставляла её Светка. – Если что – мы рядом. – И для убедительности, она сжала кулачки. – Когда станет совсем хреново, ты думай о нас. Мы тебя поддержим.
– Как? – взвыла Маришка и не выдержав новой волны боли схватила Светку за дорогущую кофточку, притянула к себе.
И тогда она увидела ЕГО. СНОВА.
Нищий стоял в десяти метрах от их процессии и держал в руках неизменную картонную табличку. Всё такой же
«Не бойся. Мы не дадим убить твоего ребёнка», – успела прочитать Маришка прежде чем вездесущая Светка заслонила его своим телом.
– Стойте!!! – закричала она, пытаясь остановить быстро удалявшуюся от него группу. – Да стойте же вы! Немедленно остановитесь!
Её никто не услышал. Все были заняты личными переживаниями или, быть может, просто никто не придал этому значения. Списав всё на предродовые схватки.
– Стоять! – Заверещала Маришка, взбрыкивая ногами. – Да остановитесь же, наконец! Смотрите! – И ткнула в сторону незнакомца пальцем.
Наконец услышав её вопли, группа обескураженно замерла на месте. Никто ничего не понимал. Все смотрели на неё будто она полоумная. Прикидывали, как им поступить дальше. Светка неуверенно хмыкнула. Поведение подруги её начинало беспокоить:
– Марин, ты чего? – удивлённо спросила у неё она.
– Там…. – Маришка махнула рукой за её спину. – Он снова здесь. Тот тип. Помнишь? Я тебе о нём раньше говорила. Маньяк….
– Где?
Светка мгновенно обернулась. Остальные также развернулись в сторону, куда им указывала Маришка. Их многозначительное молчание подсказало ей, что они не увидели никого. Светка медленно повернулась к ней и её взгляд не предвещал ничего хорошего. Обычно так смотрят на своих подвыпивших друзей – с жалостью и с обречённым сочувствием.
– Не смотри на меня так! – не давая ей вынести вердикт, поспешила объясниться Маришка. – Я его точно видела! Отойди…
Она нервно отпихнула подругу в сторону и в этот же миг на неё внезапно накатило видение. Маришка словно провалилась в другой мир. Перед глазами девушки возникла такая страшная картина, что у неё перехватило дыхание.
Солнце, только-что неистово светившее над головой, невероятным образом погасло и доселе яркий день погрузился в глубокие серые сумерки. Она, вдруг оказалась лежавшей на каком-то деревянном настиле, оснащённым скрипучими ржавыми колёсиками, а вместо прекрасных городских построек, вокруг неё громоздились какие-то ужасные руины. Такое ощущение, будто её перенесли в какое-то далёкое-далёкое прошлое, в древний когда-то разрушенный войной город. От испуга Маришка тихо запищала.
Её друзья не были похожи на себя. Они по-прежнему толпились вокруг неё, но с какими-то чужими, совершенно отрешёнными лицами, словно они были не живыми или находились в каком-то наркотическом трансе. Все были одеты в жуткие потрёпанные балахоны, неуклюже сшитые из грубой мешковины. Почерневшие и покрытые ужасными гноящимися ранами, от которых она почувствовала прилив тошноты. Они ей показались зомби из апокалипсиса, а не обычными людьми. Глядя на эти лица, Маришка испугалась ещё сильнее. Пытаясь прогнать видение прочь, она усиленно начала тереть глаза и попыталась оглядеться вокруг. Место, где она оказалась, заставило её содрогнуться всем телом.
Влажный ветер лениво гонял по безлюдной площади обрывки бумажного мусора. Везде
ЕГО она увидела не сразу. Хрупкую, одинокую фигуру, среди хаоса разрушенного города. Он по-прежнему держал в руках всё туже картонку, но уже с новой надписью. От потрясения глаза девушки заслезились.
«Вт же, блин! Опять этот тип!», – с досадой подумала она, но сейчас он уже не показался ей таким страшным, каким выглядел всего минуту назад. В том – её нормальном мире. Правда, Одет он был в потрёпанную одежду, но всё же это было лучше, чем та одежда, в которую сейчас одеты её друзья. На нём же были старые потёртые джинсы и цветастая, с короткими рукавами рубаха, а не мешковина, как на них. И к тому же – довольно чистая. И стоял он весь такой чистенький, гладко выбритый и кажется, уже не вонял, как воняет сейчас она. Она это вдруг внезапно ощутила и пришла в неописуемый ужас. Но самое страшное было не этом – до Маришки внезапно вдруг дошло, что её сотовый, её верный мем, почему-то замолчал. Это было так необычно и пугающе, что она почувствовала, как в груди зарождается паника. «Пипец», пришла ей в голову оценка всему случившемуся. Она снова размазала слезу по щеке и пригляделась, что он там ещё накарябал на картонке.
«Не бойся, ты меня действительно видишь? Это настоящая реальность», – успела прочитать она, прежде чем всё вернулось на прежнее место.
Вернулось солнце. Вернулись звуки, в которых по большей части звучали перепуганные голоса окружающих её людей и, что самое удивительное, она услышала собственный голос, полный тоски и такого невыразимого страха, словно в ней проснулась раненая дикая кошка.
Маришку с остервенением трясла за плечи Светка. Она старалась привести в её чувство или, как ей на тот момент казалось – вернуть в реальность сошедшую с ума подругу. Несмотря на мешавший ей живот, девушка резко села на кушетке и оттолкнула подругу от себя. Она пыталась разыскать взглядом ЕГО, а когда не нашла, поняла, что всё, что только-что она увидела, возможно ей действительно привиделось.
Прибавив прыти вся процессия с удвоенной скоростью помчалась в сторону приёмного отделения. Свободной рукой Маришка прикрыла глаза. Ей очень хотелось изгнать из памяти своё недавнее видение, но как назло картина упорно не желала исчезать.
Вопреки её желанию, мем ввёл в организм Маришки изрядную дозу успокоительного. Благо, что для этого не требовалось дополнительных действий. Всё что было нужно, её организм вырабатывал сам. К этому его стоило только подтолкнуть.
Палата, куда её притащили, оказалась просторной и светлой. Слишком просторной и слишком светлой, без изысков и без мебели, и даже без медицинских приборов, которые были просто обязательны для всех таких медицинский учреждений. Одну стену палаты занимал прозрачный витраж, из которого на неё с тревогой смотрели лица друзей, а другую – казённая белая кровать. И это было так противно, что Маришка судорожно вздохнула. Друзья ей жалко улыбались, пытались изобразить на лицах оптимизм, но в них она разглядела тоску, словно они с ней навсегда прощались. Маришка скривилась. «Чёрт, ну откуда берутся такие мысли?», подумала она, и резко встряхнула головой, чтобы сбросить всё возрастающее гнетущее предчувствие.