Сети Культа
Шрифт:
– Филипп, – одними губами прошептала Аэлин, все еще не в силах поверить собственным глазам.
Юноша, ничуть не изменившийся внешне за те десять лет, что Аэлин считала его мертвым, подался вперед.
– Это охотники на иных, – бесстрастно сообщил он Власу и Керну. – С ними будут проблемы.
Глава 18
Мальстен попятился, хватая Аэлин за предплечье и увлекая ее за собой к выходу.
Три непонятных существа, которых он мгновение назад считал людьми, сделали шаг к беглецам, однако бросаться вдогонку не спешили. Решив не терять времени, Мальстен
Демон-кукольник и его марионетка бросились прочь из трактира в темноту деревни. Оба сердца Мальстена бешено стучали в груди. Он не знал наверняка, кто такой Филипп, хотя и припоминал, что Аэлин когда-то упоминала это имя. Ясно было одно: кем бы ни был этот юноша, другом его нельзя было назвать даже с натяжкой. Да и человеком тоже…
Увлекая за собой Аэлин с помощью нитей, Мальстен рванул в чащу леса, однако дорогу ему преградил невесть откуда взявшийся худосочный мужчина с факелом в руке. Из домов на улицу один за другим выходили пугающе молчаливые спокойные люди, будто ловя мысленный сигнал от своих односельчан. Одним своим видом они вызывали неконтролируемый страх, которому не было объяснения.
Выхватив саблю, Мальстен уклонился от взмаха факела и нанес рубящий удар по горлу неизвестного существа в человечьем обличье, заступившего ему путь. То не издало ни звука. Из горла брызнула кровь, и в свете факела было совершенно ясно, что она черна, как уголь. Тело твари начало медленно оседать на землю.
– Бесы! – в сердцах выкрикнул Мальстен, видя, как жители деревни начинают смыкаться в клин и устремляться в погоню. – Бегом!
На этот раз Аэлин повиновалась бы и без помощи нитей, но отпускать марионетку сейчас было никак нельзя: даже малейший укол расплаты, способный замедлить бег, мог стать роковым.
Следующего противника встретил паранг Аэлин. Громко вскрикнув от испуга, когда незнакомец внезапно появился на пути, она рассекла ему грудь. В отличие от первого существа, это – тяжело застонало и повалилось наземь, стараясь зажать руками рану, из которой на рубаху сочилась черная жидкость.
– Что это за твари?! – взвизгнула Аэлин, устремляясь вперед.
– Не знаю, – на бегу отозвался Мальстен. – Не люди.
– Нам бы сейчас не помешал твой дар! – на грани паники воскликнула Аэлин, оглядываясь на толпу селян, которая нагоняла их.
– Не поверишь, я пытаюсь…
Волею проказника-Криппа нити не отзывались, когда Мальстен пытался взять под контроль кого-то из этих существ. Они однозначно не были ни людьми, ни иными – ни у кого не могло быть крови черного цвета, такого не встречалось в природе. И они имели стопроцентную сопротивляемость к силам данталли. Дело было не в препятствии, которое устанавливал защитный красный цвет, и не в природном щите, как у хаффрубов – нити попросту не чувствовали этих существ, как если бы они были призраками…
Но эти твари были из плоти и крови.
И их становилось все больше. Они возникали на пути, словно воплощаясь из сгустков мрака. Неслышные, незаметные, смертоносные. Подступая с разных сторон, они замыкали беглецов в плотное кольцо.
Запнувшись о корягу, Аэлин упала, но быстро успела сгруппироваться и вскочить. Боли в подвернутой лодыжке она почти не заметила – страх гнал ее вперед. Однако мгновение промедления оказалось роковым. Поняв, что
Мальстен впервые в жизни почувствовал, как кровь стынет у него в жилах от суеверного ужаса. Догадки о том, кем могли быть эти существа, у него появились. И сейчас он променял бы этих жутких кукол на любых других противников, снес бы сколь угодно жестокую расплату за контроль, лишь бы не стать одним из них.
Часть мертвых марионеток начала расступаться, пропуская вперед человека, неспешно бредущего к загнанным в круг беглецам, припадая на правую ногу. За ним столь же медленно двигались Керн, Влас и Филипп, держа в руках факелы. В свете огня лицо хромого человека было хорошо различимо: лысая голова, острые хищные скулы, небольшие тусклые глаза, длинный прямой нос, тонкие губы. Вопреки сложившемуся в народных сказаниях образу, некромант не носил длинной черной мантии с широким капюшоном – он был одет, как обыкновенный работяга, в потертую коричневую рубаху и старые, разношенные штаны. Сказать наверняка, сколько ему лет, не представлялось возможным: такие, как он, могли жить не одно столетие, не старея. Взгляд выдавал в некроманте древнего старца, черты лица же навевали мысли о ровеснике Бенедикта Колера. А голос, звучавший в этом самый миг, и вовсе принадлежал молодому мужчине:
– Так, так, так, – протянул хозяин деревни. – Кто тут у нас? Охотники, значит? Что же ты обманываешь меня, Филипп? Охотница здесь только одна, и, что удивительно, путешествует она с данталли. Эти нити разве можно с чем-то спутать?
Самодовольная улыбка некроманта растянулась шире, когда Мальстен вздрогнул от неожиданности. Увидеть нити раньше могли либо другие данталли, либо Бэстифар. Больше никому видеть нити было не дано, однако некромант различал их без труда.
Аэлин напряженно посмотрела на Мальстена. Немой осуждающий вопрос о нитях застыл на ее губах. Мальстен виновато опустил голову.
– Прости. Я должен был…
– Признаться, я никогда не встречал живого данталли так близко! – почти нараспев заговорил колдун, заложив руки за спину. – Был шанс ухватить одного девять лет назад при Шорре, но там меня опередили жрецы Красного Культа, и договориться с ними не вышло: они, знаешь ли, очень трепетно относятся к своей работе. Впрочем, кому я это объясняю! Ты, верно, не просто так забрался в нашу глушь вместо того, чтобы двигаться по тракту. Смею предположить, что вы скрываетесь от Культа как демон и его… – он помедлил, вспоминая слово. – Как это у них называется? Пособница?
Мальстен напряженно всмотрелся в поблескивающие в сиянии факелов глаза некроманта, стараясь отвлечь его взгляд от своих рук.
– О, нет-нет, – снисходительно протянул колдун, мгновенно улавливая его мысль. – Можешь даже не пытаться проделать со мной свой излюбленный трюк. Зацепиться за меня нитями ты не сможешь. Вы, данталли, ведь контролируете только живое, а во мне, как водится, жизни нет… в привычном ее понимании.
Губы Мальстена сжались в тонкую линию. Его разрывали суеверный ужас и природное любопытство: хотелось задать некроманту множество вопросов после его провокативных заявлений, однако Мальстен опасался говорить с ним.