Севастополь
Шрифт:
Книжник вспомнил Карантинную бухту, Камыши, древний Херсонес и звук его колокола, разлетавшийся на многие мили, – и вдруг испытал острое чувство несправедливости, протеста.
Эти места не должны сгинуть – они должны жить, чтобы каждый получил возможность прикоснуться к чуду! Чтобы он сам смог однажды вернуться на эти берега – свободные, спокойные, мирные.
Для того они и идут сейчас на немыслимый риск – буквально ныряя с головой в смертельный омут.
Глава 13
Путь
– Лезть? Туда? – Зигфрид с сомнением глядел в узкую отдушину люка.
– Туда, туда, – нетерпеливо подгонял Грин, сматывая канатные концы, которыми аппарат крепился к борту буксира, выполнявшему роль причальной стенки. – Аккумуляторы заряжены, аппаратура запущена – чего еще ждать? Пока сломается?
Батискаф медленно отходил от причальной стенки, и становилось ясно: пути назад уже нет.
– А что, сломаться может? – севшим голосом спросил Книжник. – И что же, мы тогда… утонем?
– Не успеем, – спокойно заметил Слава. – Сожрут. Еще у поверхности, – перевел взгляд на Кэт, подмигнул ей. – Женщин – первыми, у них мясо нежнее.
– Ну и шуточки у тебя! – вспыхнула Кэт и первой нырнула в люк. – А тут светло! – донесся ее удивленный голос.
– А нельзя снаружи плыть? – поинтересовался Зигфрид.
– Мы же погружаться будем – иначе мимо Морского завода никак, – терпеливо пояснил Грин. И вдруг с удивлением уставился на веста. – Ты что же, боишься?
Зигфрид нахмурился, скрипнул зубами:
– Ничего я не боюсь – тесноты не люблю, – и тут же полез вслед за Кэт.
Когда все заняли свои места в рубке, Грин плотно задраил люк и с азартом хлопнул в ладоши:
– Ну что, двинули?
– С богом! – вырвалось у Книжника.
– Вот именно! – хмыкнул Грин, плюхнувшись во вращающееся кресло с высокой спинкой перед пультом. Похоже, что и кресло, и пульт были его собственной конструкции – слишком уж изобретатель любил все переделывать под себя и экспериментировать с техникой. – Отдать концы! Ах да, я ж уже отвязался. Тогда – малый вперед!
Рука конструктора легла на массивную рукоять, управлявшую скоростью ходового винта. Мигнул над головой матовый плафон. Мелко завибрировали переборки, стал нарастать низкий гул. На тусклых панелях, выдранных из древних компьютеров, поплыли неясные контуры кораблей, заслонивших собой берега. Качнуло, и Книжник впервые подумал про морскую болезнь, которую до сих пор испытывать не приходилось. Впрочем, были угрозы и пострашнее.
– Ну что – погружаемся! – глаза Грина подозрительно сверкнули. – Готовы?
Не дожидаясь ответа, он толкнул от себя рычаг, напоминавший самолетный штурвал. Палуба накренилась, пассажиры ухватились за то, что попалось под руку. Глухо стукнуло, аппарат вздрогнул всем корпусом.
– Ух ты… – проговорил Грин. Постучал ногтем по циферблату глубиномера. – Не учел, что здесь мелко. В дно шарахнулись. Ну, ничего, аппарат к этому приспособлен.
– Ты все же осторожнее, дядя, – глухо сказал Зигфрид. – Рано нам погибать, еще дел полно!
– Практики не хватает, – суетливо орудуя рычажками и кнопками, сообщил Грин. – Видите – на ходу технику осваиваю!
– А это вообще нормально? – Кэт ткнула пальцем вверх, куда уходила узкая лесенка. По ней мелко струилась вода.
– Герметичность не идеальная, – беззаботно отозвался Грин. – Но при более глубоком погружении люк прижмет давлением. Я на это надеюсь, – добавил он.
Книжник же завороженно смотрел в небольшой иллюминатор, расположенный впереди и внизу под небольшим углом. В нем проплывали неясные очертания дна, усеянного металлическим мусором. Все это железо густо поросло ракушками, полипами, еще какими-то отростками неописуемо мерзкого вида. А еще здесь всюду шныряли какие-то неприятные тени…
– Ух ты, дьявол… – парень отпрянул от стекла: прямо в лицо метнулась какая-то жуткая зубастая тварь.
Тварь припала к стеклу огромным глазом и нанесла новый удар – не то чтобы очень опасный, но от него вздрогнуло все судно.
– Это мы даже от причала не отошли, – сообщил Слава.
– Вот только не надо нас запугивать! – усмехнулась Кэт. Она старалась держаться бодро, но получалось не очень. Дочери степей было очень неуютно в тесной клетушке, неустойчиво зависшей между поверхностью и пучиной.
«Касатка» медленно пробиралась среди нагромождения ржавого хлама, в который превратились некогда прекрасные корабли. Движение оказалось сложнее, чем представлялось сначала. Даже Грин, давно готовившийся к испытаниям своего детища, плохо представлял себе фарватер. До сих пор все его вылазки ограничивались небольшим участком длиной около ста метров, на котором подозрительные маневры не были заметны постороннему глазу. Сейчас же батискаф завис перед открытым пространством: за своеобразными «воротами» из двух торчавших из воды судовых надстроек с ржавыми трубами начиналась гладь Южной бухты. Перископа у батискафа предусмотрено не было – он просто тихо всплыл, выставив наружу герметичный контейнер с камерой – вырванным с корнями окуляром дохлого био.
Некоторое время все молча разглядывали на мутном экране черно-белое изображение, деталей которого толком и разобрать было нельзя. Круглый экран радара выглядел надежнее – на нем хотя бы отображались контуры бухты. Да еще глаз упорно цеплялся за показания глубиномера – не хотелось снова налететь на дно или пробить обшивку какой-нибудь ржавой железкой, которых здесь больше, чем природных камней.
– Знаете, а мне немного страшно, – признался Грин. – Я никогда не выходил в море. И вообще… Я плавать не умею.