Севастопольская хроника (Часть 2)
Шрифт:
Только полное израсходование боезапаса вынудило разведчиков отложить высадку и вернуться в Балаклаву.
Батальон майора Красникова, бывшего начальника физподготовки Черноморского флота, человека гигантского роста и медвежьей силы, также был укомплектован моряками-добровольцами. Среди них оказалось немало чемпионов по разным видам спорта. С чьей-то легкой руки отряд Красникова был прозван «сборной флота».
В эту «сборную» и попал Анатолий Голимбиевский.
В батальонах морской пехоты, перед которыми командование поставило задачу закрыть для гитлеровцев перевалы Кавказского хребта и сбросить их со склонов гор, собрались люди, которые могли вытерпеть холод, голод, одиночество и нечеловеческое напряжение. Когда они шли в атаку, даже танки пятились назад!
Анатолий Голимбиевский был назначен в роту автоматчиков. Он отличился в дерзких горных боях, был награжден орденом Красной Звезды.
В одном из тяжелых боев был ранен и снова попал в госпиталь.
В декабре – январе, когда над Шестой армией в Сталинграде нависла угроза пленения, группа армий «А» начала поспешное отступление с Кавказа. Отступление было похоже на бегство. В связи с этим отрядам моряков нечего было делать в горах.
Из госпиталя Голимбиевский уже не вернулся к Красникову, а был направлен в отряд моряков, который срочно перебрасывался в фальшивый Геленджик.
Здесь, по данным разведки, немцы намеревались высадить десант, с тем чтобы отрезать настоящий Геленджик и Кабардинку и части, державшие оборону побережья на седьмом километре от Новороссийска, в районе цементных заводов.
Фальшивый Геленджик от настоящего лежит в десяти километрах, у так называемого Анненского, или «голодного», шоссе.
Отряд расквартировался в бывшем санатории. В санатории хорошо отдыхать, но не ждать вражеский десант. Сидение в санатории оказалось недолгим – вражеский десант не состоялся.
К этому времени на побережье прибыл отряд моряков, которым командовал майор Цезарь Куников – бывший редактор газеты «Машиностроение». Человек интеллигентной профессии, он и в новой роли оставался интеллигентом: людей подчинял не окриком, а примером собственного бесстрашия, собранности и преданности делу. Этому отряду и предназначалась высадка в тылу врага.
Костяк батальона Цезаря Куникова составляли собранные майором в Приазовье матросы разных отрядов.
Воспитанные на романтике и традициях безумной храбрости революционных моряков, они плохо знали искусство войны на суше, презирали расчетливость и осмотрительность – все брали на «полундру», на распахнутый бушлат, на атаку в рост.
У Цезаря Куникова почти не было времени научить их воевать грамотно, расчетливо, без «полундры», – осенью 1942 года обстановка на Кубани была тяжелейшей, и морякам с ходу пришлось идти в бой. Однако первый боевой экзамен с новым командиром они блестяще выдержали под станцией Курчинской, а под Темрюком вместе с другими морскими отрядами разбили три румынские кавалерийские дивизии. В этот батальон, в группу разведки, и попал после фальшивого Геленджика Анатолий Голимбиевский.
Задача у отряда Цезаря Куникова была ответственная и трудная: нужно было высадиться в тылу врага юго-западнее Новороссийска, в районе Мысхако, захватить плацдарм и подготовить его к приему армейских частей.
Сама по себе высадка через бухту в зимнее время – операция чертовски сложная. Но все это цветочки в сравнении с тем, что могло ожидать десантников в случае штормовой погоды или боры – этого местного метеорологического зверя.
Темные силы природы могли отрезать десант от Большой земли как ножом! А отрезанному от своих десанту ничего не остается, как зарыться в землю и сидеть в глухой обороне. А разве для этого затевалась операция? Нет!
Времена «отходов на новые рубежи», времена «вынужденного оставления крупных населенных пунктов под напором превосходящих сил противника» кончились!
Десант высаживался в ночь со второго на третье февраля 1943 года. В этот день на Волге в Сталинграде капитулировала трехсоттысячная армия и сдался на милость победителей ее командующий фельдмаршал Паулюс.
Настали времена наших наступлений и побед!
И все же, несмотря на Сталинград, враг был еще силен, и до полной победы еще длинна дорога, и, хотя радио гитлеровской Германии после падения Сталинграда без перерыва в течение нескольких дней передавало похоронный марш Зигфрида, печальную песнь «Был у меня товарищ» и «Гибель богов», в других местах под треск барабанов гитлеровцы бросались в атаки, пытались вернуть потерянные позиции.
Перед посадкой на десантные суда Цезарь Куников приказал построить батальон. Он осмотрел снаряжение и вооружение десантников, затем спросил, нет ли каких претензий. Матросы молчали. В ватной куртке-стеганке, с автоматом на груди и в шапке-ушанке, надвинутой на лоб, майор Куников прошелся перед строем.
– Не может быть, – сказал он, – чтобы никто из вас не имел перед боем каких-либо пожеланий!.. Может быть, что-нибудь забыто, не учтено? Лучше сказать сейчас, чтобы не жалеть потом.
Матросы продолжали молчать. Куников уже готов был распустить строй, как вдруг пулеметчик Потеря поднял руку. Куников дал «добро». Потеря шагнул вперед:
– Товарищ майор! Бойцы претензию имеют. Они рассуждают о следующем: не слишком ли много назначено брать с собой бакалеи – сухарей и концентратов?.. Не лучше ли вместо бакалеи взять еще патронов?
Куников поднял брови и улыбнулся:
– Это все?
– Все! – гаркнул Потеря и добавил: – Просим разрешения облегчить паек и добавить боезапаса. С патронами мы разобьем врага и все что надо добудем на месте!
Куников прошелся взглядом по строю и увидел по лицам, что речь Потери пришлась всем по душе, однако спросил:
– А как остальные товарищи думают?
Строй хором ответил:
– Просим, товарищ майор, убавить пищевое довольствие и увеличить боезапас.
– Добро! – ответил Куников и дал команду распустить строй.
…Февральская ночь темна. Вода в море холодна, как в аду. Десантные корабли шли к Мысхако без огней. Штурманский расчет курса был точен: подошли к берегу в назначенное время и высадились.