Севастопольская хроника
Шрифт:
– Васенька!
Он нагнулся к ней.
– Как ты там? – спросила она.
С его лица сошли озабоченность и суровость, которые были заметны вчера, когда она уговаривала его пойти к батальонному комиссару и добиться разрешения воевать обоим в одной части, он просиял.
– Как хорошо-то, что мы вместе! – радостно сказала она.
Затем глянула в мою сторону и благодарно улыбнулась.
Машины заворчали моторами.
Она замахала.
Грузовики тронулись, и скоро поворот, который был сразу же по выезде со двора казармы, скрыл
В небе появились самолеты. Послышались залпы зениток.
Батальонный комиссар попросил всех, кто оставался в казарме, зайти в укрытие. Но мне не хотелось лезть в щель, похожую на только что отрытую могилу. Перед глазами все еще живо стояли грузовики с ополченцами и милая чета, особенно она, Аня, довольная, что на фронт идет вместе с мужем. От этой картины на душе было светло и легко, хотя я знал, в каком тяжелом положении находилась Одесса в эти дни и какая судьба может постичь и ополченцев, и милую, светлую русскую Аниту, и ее Васю… Гарибальди…
Дар Маргулисов
25 августа в семь часов пять минут пополудни в Одесском порту упал крупный артиллерийский снаряд. Он не нанес повреждений, но с этого часа порт вынужден был вести погрузку и разгрузку судов ночью.
Это, конечно, усложнило все, особенно посадку на корабли раненых и детей. До этого часа эвакуация проходила без жертв и затруднений. Из Одессы регулярно вывозились раненые, государственное имущество и часть жителей, которые с большой неохотой покидали насиженные места. Они готовы были терпеть все бомбежки, обстрелы и даже голод, только бы не тащиться бог знает куда. Некоторым жалко было расставаться с добром. Но большая часть жителей не уезжала по убеждению, что патриотический долг обязывает их остаться здесь.
Однако жителей оставалось больше, чем нужно было городу, очутившемуся в кольце осады. А кольцо это с каждым днем сжималось все туже и туже.
К населению пошли агитаторы. Они старательно доказывали, как трудно жить в осажденном городе, где даже вода и та по карточкам!
Одесситы согласно кивали: дескать, понятно, и все трудности жизни тут они сами на себе испытывают… Но тут же спрашивали: «А где теперь легко?»
Вопрос не риторический: в самом деле, где в те дни было легко?
Немцы уже подкатывались к стенам Ленинграда, осадили Киев, форсировали Днепр, отрезали Крым и пробивались в Донбасс.
Но большой, красивый город с чудесными тенистыми улицами, великолепными зданиями, парками, курортными виллами, отличными пляжами, университетом, мореходным училищем, знаменитой глазной клиникой, богатыми музеями, театрами, отбивая яростные атаки врага, жил, как говорится, некраденой жизнью.
Он замирал лишь на короткое время, пока на его дома сыпались фашистские бомбы, и вновь оживал после отбоя: одесские гамены с алюминиевыми бидонами, в которых до войны бегали за молоком, носились у передовой, пробираясь туда ползком, спринтерским бегом, чудом ускользая от пуль и осколков, и поили бойцов «сладкой» водой.
Где
Бойцы шарят по карманам – надо ж хлопцам гостинец. А тем и всего-то надо стреляный патрон и красноармейскую звездочку, вот и вся плата!
Конечно, по глазам было видно, что им еще кой-чего хотелось… нет! Не стрелять, а хоть на миг взять в руки трофейный автомат, а если нельзя, то хоть отечественную винтовку или за ручки пулемета подержаться!
…Передвигаться по городу с каждым днем все труднее. Не только из-за бомбардировок, но из-за строительства оборонительных сооружений и баррикад.
После того как противник отжал сильно потрепанные, давно не получавшие пополнений части, защищавшие Одессу с востока, командование Одесского оборонительного района вынуждено было отдать приказ об уничтожении 412-й береговой батареи. Это была превосходная, новенькая, установленная перед самой войной батарея. Взрывая ее, моряки-артиллеристы плакали.
Чебанку, где стояла четыреста двенадцатая артиллерийская красавица, занял противник. Он подтянул сюда тяжелые полевые пушки и начал обстрел Одессы.
Снаряды падали в порту, в рабочем районе Пересыпь, в районе штаба OOP, на улицах города.
И в сводках штаба появились довольно безрадостные донесения:
«…Авиация противника с наступлением темноты возобновила налеты на Одессу, артиллерия противника продолжает методически обстреливать различные районы города. В результате бомбардировки с воздуха и артобстрела в Одессе разрушено 59 зданий, возник 21 пожар, убито 92, ранено 130 человек гражданского населения».
«Днем пятнадцать Ю-88 бомбардировали Одессу. Затем пятьдесят бомбардировщиков вновь совершили налет на город. В городе убито и ранено более трехсот человек. Большие разрушения, много пожаров…»
Три с небольшим месяца тому назад никто не только не мог предполагать, но и подумать о том, что Одессу придется отстаивать. Очевидно, поэтому она не была обеспечена оборонительными сооружениями с суши. Лишь с моря ее стерегли несколько мощных артиллерийских батарей.
И вот теперь, как Богу при сотворении мира, тут все нужно было начинать сначала.
В спешке моряки разворачивали в сторону суши стволы тяжелых пушек, уже в осаде горожане от мала до велика рыли окопы, воздвигали баррикады, инженерные части строили причалы, бурили землю в поисках питьевой воды…
Сложна и тяжела жизнь осажденного города. И еще неизвестно, какую меру мужества нужно иметь, чтобы выдержать ее. Одесситы выдерживали. В этом бесценная заслуга городской партийной организации. Я много наслышался о заслугах одесских коммунистов от члена военного совета Одесского оборонительного района бригадного комиссара Ильи Ильича Азарова. Это и привело меня в горком партии.