Севастопольский конвой
Шрифт:
– Уверен, что баронесса Валерия фон Лозицки, или как там ее на самом деле, сумела устроить свою судьбу. И потом, я ведь не самоубийца, чтобы интересоваться у любимой женщины судьбой ее соперницы.
– Второй аргумент более убедителен. Правда, соперницы в этой аристократке я так и не увидела. Слишком уж она увлечена своим вхождением в высший свет, причем сразу нескольких стран. Не знаю, что у нее в конечном итоге получится, а главное, в какой стране и за шпионаж в чью пользу ее все-таки повесят, но пока что она чувствует себя очень уверенно. На удивление, уверенно. И что странно: румыны убеждены, что она работает на немцев против них; немцы же не сомневаются, что она – хорошо законспирированная венгерская шпионка. Но при этом те и те убеждены, что на самом деле, то есть в душе, она – закоренелая австрийская монархистка, ратовавшая за возрождение Австро-Венгерской империи. Что не может не вызывать возмущение не только у германцев и румын, но и у венгров.
– Правда, при этом абсолютно все знают, что на самом деле она уже давно завербована русскими, – заметил Гродов.
– В этом-то и вся странность. И в СД, и в румынской разведке настолько убеждены в австро-монархических устремлениях баронессы Валерии, что ее заигрывание с какой-либо из разведок мира воспринимается всего лишь как салонная прихоть взбалмошной аристократки. В ее ситуации любая другая разведчица давно сгинула бы в подземельях то ли сигуранцы, то ли НКВД, абвера или даже СД. А эта чувствует себя хозяйкой на «Дакии», то есть на штабной яхте «СД-Валахии», но при этом на глазах и под носом целого сонма эсэсовцев сводит с ума румынского нефтяного магната, с которым, на зависть всем, отправляется покорять Швейцарию.
– Это немыслимо! Она уже в Швейцарии?!
– И даже соблаговолила одарить меня открыткой с видом набережной Женевского озера.
Гродов явственно почувствовал, что, коснувшись отъезда баронессы в Швейцарию, «дунайская жрица» не удержалась от сугубо женской зависти. Да только мог ли он осуждать Терезию за подобную слабость? Это ведь только баронесса Валерия способна была пройти через смертельные западни трех разведок, преодолеть линию фронта, чтобы в конце концов вырваться из сатанинского котла войны и слать открытки с видами женевской набережной! Как тут не позавидуешь?
– Но согласись: вряд ли в мире существует еще одна аристократка, настолько подготовленная к схваткам за трон. Все-таки баронесса – случай особый.
– Судя по тому, с каким восторгом вы это говорите… – сдержанно согласилась Терезия, носившая далеко не аристократическую фамилию Атаманчук.
14
На сей раз пауза, которую держал бригадефюрер, затянулась до неприличия, однако кондукэтор терпеливо ждал ее окончания, делая вид, что всматривается в тонкую и кристально чистую струю водопада.
– Эта идея возникла по ходу событий, причем спонтанно, – объяснил бригадефюрер, оставшись довольным уже хотя бы тем, что вождь нации не заподозрил в любовной связи с баронессой его самого. Или все-таки заподозрил? – Но, чтобы наш разговор оказался более откровенным, просил бы вас, господин маршал, прояснить собственный взгляд на связь между баронессой и магнатом Карлом Литкопфом; точнее, собственные виды на госпожу Валерию. Имею в виду, в общегосударственном плане, – неумело попытался сгладить нетактичность своего вопроса.
– Вы должны понимать, барон фон Гравс, что нам не безразлично, кто именно в то или иное время находится рядом с румынским нефтяным магнатом; какова цель этих людей и каковы могут быть последствия этой связи для отечественной экономики.
Услышав это, бригадефюрер завертел головой так, словно отфыркивался после затяжного погружения в воды горной реки. До сих пор проявление маршалом интереса к баронессе воспринималось им как реакция ревнующего мужчины. Фон Гравсу и в голову не приходило, что вождь нации способен перевести интригу баронессы в столь глубокое государственное русло.
– Простите, господин маршал, такой подход оказался для меня полной неожиданностью.
– Не лицемерьте, барон. Вы же не станете отрицать, что заинтересованы, чтобы агентка абвера и СД жестко контролировала действия румынского магната, направляя его усилия и деньги в нужное вам русло?
– Не стану. Было бы странно, если бы мы не использовали представившуюся возможность, господин маршал. То есть мы своих намерений не скрываем. А вот каковы ваши?
– Ну при чем здесь мои интересы? – без особого удивления, переспросил Антонеску.
– Имею в виду ваших секретных служб, – вновь пришлось сглаживать щекотливость вопроса.
– Прежде всего, нам не хотелось бы, чтобы Карл Литкопф переусердствовал в своем стремлении перебросить основную массу свободного капитала из Румынии в какую-либо другую страну, пусть даже таковой окажется Швейцария.
– Мне известно, что у вас довольно натянутые отношения с монархистом Литкопфом, который к тому же не является чистокровным румыном и скептически относится к попыткам патриотов Румынии превратить экономически слабую страну в великую империю от Дуная до Урала.
– Не скрою, отношения у нас натянутые. Но ведь и к германскому командованию он тоже не благоговеет, – осторожно намекнул Антонеску, напоминая о конфликтах, которые уже дважды возникали между Литкопфом и командованием группировки вермахта, которая введена была для защиты нефтеносных районов Румынии.
– Для нас его отношение не принципиально, – неожиданно жестко парировал бригадефюрер. – А что касается ваших отношений с этим магнатом, то почему бы вам не наладить более тесные контакты с баронессой Валерией?
– Вы что, считаете ее настолько влиятельной при «дворе» Литкопфа? – как ни странно, вождь нации спросил об этом без сарказма, и даже с нотками доверительности.
– Не исключено, что с ее помощью вам удастся установить надежную связь и с нефтяным королем Румынии.
– Ну, нефтяным королем я его не признаю, – напыщенно произнес вождь нации, будучи твердо уверенным, что, кроме молодого и безвольного короля Михая, право именоваться королем имеет только он сам, кондукэтор Румынии. – Тем не менее вы правы: встреча с баронессой может оказаться полезной… Какой подход вы бы посоветовали, учитывая, что теперь она уже далеко за пределами Румынии?