Север. Цитадель
Шрифт:
Мне было бы спокойней, если бы хоть Наставник был рядом, но дворф почти поселился в Лабиринте, возглавив, с временного разрешения Иллири, исследовательскую группу, в которую кроме него вошли и самые сильные маги Севера. Они сутками напролёт изучали Лабиринт, а самое главное Зал Зарождения, но так и не смогли понять — есть ли на текущий момент опасность, может ли активироваться Зал, и если да, то как это предотвратить, или остановить, или, по меньшей мере, предугадать.
Зато обнаружили саму шахту по добыче кристаллов Ши. И ещё несколько с остатками молочного серебра. Последнего, правда, было мало. А вот кристаллов… Потенциально их там были тысячи, вот только их добыча оказалась совсем непростым делом. Там были какие-то
Брат весь этот месяц торчал в столице — по непонятной причине Император не отпускал его от себя даже после нескольких бесед. За это время Иллири лишь единожды связался со мной и то через йелла Камаэля. Повторная встреча с эльфом прошла как-то рвано — тот передал послание от брата и тут же отправился обратно в столицу, отказавшись даже от чая. Кажется, у них там немного паника? Догадку подтвердило и письмо Иллири. В нескольких фразах он описал степень крэшшша начавшегося в столице, его выражение, после нашей находки. Ну да, последствия многочисленны и крайне разнообразны.
В первую очередь опасность самой Залы. Если мы всё верно поняли, то существует нехилый такой риск прорыва какой-то гадости из другого мира. Какой и из какого — мрак, ничего не известно.
Во-вторых, находка кристаллов. Пуская мы пока и не поняли, как их добывать, но сам факт того, что их количество впервые за десятки тысяч лет может превысить привычные 188… В общем, до сих пор кристаллы были собственностью лично Императора, как и порталы, построенные на их основе. Как трактовать текущую ситуацию — чьи кристаллы, как они повлияют на экономику, расклад власти, географию? Может показаться, что в столице делили шкуру неубитого медведя, но всё было вполне логично — нужно просчитать последствия, и если они будут слишком серьёзными, то возможно, медведя и не стоит убивать?
В общем, Иллири сообщал, что в столице он надолго. Пока все эти вопросы не будут решены. Хоть как-то.
Впервые за полгода я был предоставлен самому себе. И пусть Наставник и оставил мне указания по дальнейшему самостоятельному обучению, но всё же у меня было достаточно много свободного времени — ни о какой практике в использовании силы не могло быть и речи, тренировки по владению парными клинками тоже пришлось отложить. Скучно? Как ни странно, но да, оказалось, что мне не хватает напряженности прошлых месяцев… том, что мне еще кого-то сильно не хватает я старался не думать. Получалось не очень.
Напрягала ли меня вся эта ситуация с братом? Не знаю. Нет. Да. Очень сильно. Инициация стала потрясением, откровением, то, o чём было немного стыдно, но так сладко вспоминать… Его тело, во всём своем совершенстве, во всех деталях я видел перед глазами так же чётко, как и тогда. Его взгляд, два зелёных омута, в которых хотелось потерять себя до конца, без остатка. То, как он соблазнял нас всех, просто скармливая кусочки фруктов Ири. Чёрт, у близняшек никогда не получалось так меня завести, как заводит одно воспоминание о том вечере. Хотелось ли мне повторения? Дьявол, наверно. Вернее… А в Бездну, перед собой стоит быть честнее — хотелось. Можно и без близняшек. Смущение из-за того, что мы с братом одного пола? Нет, ни в одном глазу. А вот от того, что он вроде как ближайший родственник… Я знаю, что наши правила морали другие, но воспитан я в тех самых, в которых такие отношения сильно порицаются.
Зато, кажется, Иллири совсем ничего не смущало. Как понять его выходки —
Вот только некому было мне ответить на этот вопрос. С Наставником не поговоришь — даже если бы он вылез из Лабиринта, как ему задать подобный вопрос??? Стоило бы обсудить моё состояние с самим Иллири, но это еще страшнее. Он же действительно попробует разобраться в моём страхе, и просто замучает расспросами. А я так не мог. А как мог? Твою ж мааааать… Кто бы знал, как меня переклинило… Вот и поэтому я был бы рад привычной нагрузке, а вместо этого, как назло, целое море свободного времени, когда голову нечем занять кроме тупых и пустых размышлений ни о чём. Или о самом важном?…
Спустя еще несколько недель почти одиночества, не считать же слуг компанией, я начал звереть в вынужденной изоляции. Так что, когда в один из дней брат зашёл в библиотеку, так буднично, как будто никуда и не пропадал, моя радость не знала границ. Забыв о всех своих сомнениях, я просто повис на его шее:
— Иллири…
— И я скучал, малыш.
Наградой за открытое проявление эмоций стал ещё один невесомый поцелуй, в самый уголок губ. И неважно, было ли мне много или мало этого, брат отстранился и прошёл к одному из кресел. И только когда он сел в самое глубокое и удобное из всех, я понял, чего он ждет — что я сяду к нему на колени. Конечно я тут же нашел тысячу причин, но не успел высказать даже первой, как брат почти прошептал ужасно усталым голосом:
— Да иди ты сюда. Я совсем ненадолго, всего на пару часов и просто хочу побыть рядом.
Этого хватило, что бы вот именно здесь и сейчас, все сомнения и терзания растаяли как туман под ярким солнцем. Он обнял меня очень крепко, стиснув почти до боли. Но этого было мало. Ему пришлось переместить меня, усадить верхом на колени для большей близости, для более тесного объятья. И вот это уже было правильно — уткнуться ему в изгиб шеи, вдыхая пряный запах южных специй, ощутить, как мурашки расходятся по всему телу от его губ на моем виске, на щеке, возле уха, за ухом. Он немного ослабил объятья, но лишь для того, что бы пуститься изучать моё тело. Мягко, почти незаметно, но его руки скользнули по затылку, по спине, пo бедрам, пока не остановились на моей попе, стиснули её и внезапно придвинули меня ещё ближе, буквально вдавливая ширинкой в ширинку. О да, безусловно, мои сомнения брата совсем не волновали — его желание ощущалось физически, даже не нужно было опускать щиты… А моё? Стыдно или нет, но последнее движение Иллири выбило воздух из лёгких вместе с каким-то сдавленным стоном удовольствия. Что совсем не помешало упереться руками в грудь соблазнителя, отрицательно качая головой на попытку более откровенного поцелуя.
— Брось, малыш, я же прекрасно всё чувствую.
— Иллири…
— Что «Иллири»? Ты же знаешь, стоит мне дать волю силе, и ты сам начнешь меня раздевать. Или скажешь, что совсем не хочешь, что сможешь сопротивляться?
Точно нет, да я уже был почти готов начать развязывать шнуровку на кителе и на штанах. И моих, и его. Но только почти. Разум всё ещё держал чувственность в узде и Иллири увидел это в моих глазах.
— Крэшшш, Раэль… Ты меня просто убиваешь… Как можно быть таким сладким и таким холодным одновременно?