Север
Шрифт:
– Нет, мы не поедем в сыйт… – прошептал, озвучивая первую мысль, Нанас.
– Почему? – подняла отчего-то мокрое лицо Надя.
Но он сразу заметил в ее больших карих глазах облегчение.
– Во-первых, как ты сама говорила, возвращаться – плохая примета. Во-вторых, потому что ты этого не хочешь, – улыбнулся он, в ответ на что ее лицо сразу вспыхнуло, однако Надя не стала ничего отрицать. Нанас подмигнул: – Да я и сам этого не хочу. С тобой мне, конечно, было бы хорошо везде, но я хочу теперь еще и узнавать что-то новое, мечтаю увидеть то, что никогда не видел. Наверняка и ты этого хочешь.
Надя кивнула:
– А в-третьих?
– В-третьих, нам туда просто не проехать. Отворотка к Ловозеру дальше оленегорской. Мы опять нарвемся на бандитов. Старик говорит, что патрули там тоже бывают. А после того,
– И что же тогда?
– Поедем дальше. В Полярные Зори.
– Но как?
– Ты же сама говорила, что я придумаю.
– И ты придумал?
– Есть одна мысль… – Нанас осторожно, с явной неохотой отстранил от себя Надю и поискал глазами принесенную карту. – Вот, смотри, – он развернул широкий лист на лежанке и ткнул пальцем в крупное скопище коричневых квадратиков, – это же Мончегорск?
– Ну да, – кивнула Надя и показала на небольшую кучку черных квадратиков рядом: – А это – Двадцать седьмой километр.
– Ага. И дорога идет вот так, – Нанас провел пальцем по знакомой «ниточке» дальше. – А вот это, синее, это ведь озеро?
– Да, тут даже название есть… Большая Имандра… – Надя быстро догадалась, куда он клонит: – Ты предлагаешь объехать Мончегорск по озеру?
– А почему нет? Вот видишь, – показал он, – этот синий рукав тянется прямо сюда…
– Губа Мончегуба, – прочитала Надя.
– Выезжаем на эту губу и вдоль берега легохонько едем к Имандре, – прочертил Нанас по карте ногтем. – Затем огибаем по ней вот этот большой выступ и сворачиваем в эту… тоже губу, да?
– Губа Витегуба, – склонилась над картой Надя.
– И что мы там видим? – улыбнулся Нанас и сам же ответил: – Нашу дорогу. А где Мончегорск? Во-о-он он где, сзади! Ну, как?
– Ты просто гений! – просияла Надя. – Но нас ведь могут заметить из города, когда мы поедем по Мончегубе…
– Значит, ехать нужно ночью, – он глянул на черное окно и добавил: – То есть сейчас.
Внезапно Надя шагнула к нему и вновь обняла. Но отстранилась столь же неожиданно и быстро.
– Я только попрошу тебя об одном, – отвернулась она к окну, и Нанас увидел в нем бледное отражение ее лица. – Пожалуйста, не держи зла на моего отца…
– Что?.. Зла?.. – застыл в недоумении Нанас, а потом вдруг, сам удивляясь своей решительности, притянул к себе Надю, обнял за плечи и прошептал, щекоча ее ресницами губы: – Я так благодарен ему, так… Ведь он подарил мне счастье, он подарил мне вообще все!.. Ты знаешь, твой отец навсегда останется для меня духом – самым великим из всех добрых духов и единственно настоящим.
– Я бы так хотела побывать на том месте, где он… где вы с ним встретились…
– Побываешь! Мы обязательно еще туда с тобой съездим, обещаю.
Глава 29
Сияние смерти
Собрались быстро, да и собирать было особенно нечего – все основное и так оставалось в прицепе. Оделись потеплей, потому что мороз к ночи усилился, и продолжал дуть вполне ощутимый ветерок. Нанас заставил Надю поддеть под шинель бушлат – да, нагибаться и двигать руками в такой одежке неудобно, зато тепло. Сам же он надел отличную черную куртку из толстой кожи с теплым мехом внутри, которую нашла в шкафу Надя. Куртка наверняка принадлежала когда-то ее отцу, и по глазам девушки было заметно, что ей очень приятно теперь видеть ее на нем. Роману Андреевичу тоже подобрали одежду из вещей Семена Будина. Правда, пришедший в себя во время переодевания старый учитель заупрямился, начал говорить, что никуда не поедет, что будет им только обузой, что все равно он вот-вот умрет, – и прочее, в том же духе. Надя терпела его причитания молча, а Нанас все-таки не сдержался.
– Хватит вам хоронить себя раньше времени! – прикрикнул он. – Чего разнылись, как жен… как малый ребенок? Мы днем уже будем в Полярных Зорях, там есть те, кто вас вылечит. И никакая вы не обуза, мы же не на плечах вас потащим!
Старик перестал причитать и позволил себя одеть, но было видно, что он остался при своем мнении и доехать живым не надеется.
Надя попросила Нанаса вынести и расстелить в волокушах толстую подстилку с лежанки – матрас, – чтобы раненому было теплее и мягче, а сверху укутала его одеялом с той же лежанки. Надя ее называла словом «кровать», которое Нанасу не понравилось – напоминало кровь, так что про себя он по-прежнему звал ее просто лежанкой.
Сейд, похоже оправившийся окончательно, легко запрыгнул на свое привычное место, к ногам старика, и снегоходы, довольно заурчав, тронулись в путь.
Пока ехали к Мончегубе через негустой лес и болото, Нанас порадовался, что наступило новолуние, да и северо-западный ветер, несмотря на холод, был им сейчас неплохим помощником – относил от города звуки моторов. Но едва они выехали на озеро, его радость тотчас пропала – на звездном небе заиграли сполохи северного сияния. Они были такими же красочными и яркими, как и в ту ночь, когда он сбежал из сыйта. Невольно вспомнились прежние мысли о насмешке злых духов или о предостережении добрых. Но теперь он знал, что никаких духов нет, ни добрых, ни злых. Зато по-прежнему никуда не делись от него обстоятельства. Ну так что ж, поворачивать теперь назад, сдаваться на их милость? Ну, нет, тудыть их растудыть, как говорит Надя! Он и прежде с ними справлялся, а уж теперь!.. Оглянувшись назад, юноша успокаивающе кивнул: дескать, едем, не беда, все хорошо.
В конце концов, то, что озеро так некстати оказалось хорошо освещенным, еще не означало, что их обязательно заметят. До города не так уж и близко, чтобы увидеть оттуда три черные точки на фоне темного леса, нужно было целенаправленно всматриваться. Вряд ли кто станет это делать, да еще ночью. И все же Нанас направил снегоход как можно ближе к берегу, чтобы полностью слиться с деревьями. Пришлось, правда, проехать вдоль длинного и высокого песчаного откоса, похожего на обнаженную в оскале собачью губу, но зато и до того места, где Мончегуба сужалась и поворачивала вправо, становясь невидимой из города, было уже совсем близко. К непредвиденному освещению добавилась еще одна неприятность – снежный покров стал очень неровным. Вероятно, причиной тому были часто меняющиеся из-за окрестных сопок ветра, и наст образовал на озере не гладкое поле, а волнистую гребенку, будто вода во время сильной бури мгновенно превратилась в снег. Снегоход Нанаса стал неуклюже подпрыгивать и один раз чуть было не опрокинулся. Пришлось сбросить скорость, покрепче сжать руль и ехать предельно осторожно. Нанас подумал о Наде – каково-то ей сейчас с прицепом? Волокуши ведь тоже прыгают, еще больше мешая вести снегоход. К тому же в них раненый, ехать нужно совсем аккуратно. Он оглянулся и увидел, что девушка и впрямь отстала. Нанас остановился и, прикрыв ладонью лицо от ставшего совсем уже злым ветра, стал смотреть назад. Северное сияние расцвечивало снежные волны озера, попеременно делая их то зеленоватыми, то бледно-розовыми, отчего они очень напоминали настоящие, живые волны, бегущие по волшебной светящейся воде. Если не поднимать глаза к небу, могло и впрямь показаться, что этот призрачный свет источает само озеро. Зрелище было непередаваемо красивым, поистине сказочным, но, как назло, уже второй раз подряд небесные сполохи сулили Нанасу одни неприятности. Он повернул голову и бросил тревожный взгляд на оставшийся позади Мончегорск. Темные здания казались отсюда маленькими и заброшенными – если бы не яркое сияние, идущее с неба, вряд ли бы они вообще были видны. Сначала ему показалось, что в некоторых окнах горит тусклый свет, но он быстро сообразил, что стекла лишь отражают призрачное мерцание сполохов. Кое-где между зданиями поблескивали точки костров, но людей возле них он разглядеть не сумел.
Уже поворачивая голову назад, Нанас краем глаза уловил нечто странное. Сознание будто отметило некую неправильность в чем-то… Но что могло ему показаться неправильным, если он лишь сегодня впервые увидел этот город? К тому же, первый за всю его жизнь! Он попросту не мог судить, что в нем было правильным, а что нет. Но, обернувшись снова и приглядевшись внимательней, юноша понял, что неправильность относилась вовсе не к городу, а к озеру. Посреди водной пустыни, пусть даже замерзшей и занесенной снегом, не могло ничего торчать! А эти три узких белых треугольника вопреки здравому смыслу все же торчали, словно вылезли из-под воды, проколов толстый лед. Нанас глянул на приближающийся Надин снегоход, а когда вновь перевел взгляд на странные треугольники, заметил, что те стали чуть ближе. Да, они, без сомнения, двигались. И, похоже, не очень-то медленно.