Северная корона
Шрифт:
Блейн был советником и ученым, и все же он относился к третьему поколению — он умел драться и знал все главные угрозы Арахны. А этот вой ни с чем не перепутаешь!
— Ары, — коротко сказал глава патрульных.
— Почему они здесь? — насторожился Блейн.
— Такое иногда бывает. Нечасто, но они налетают на нас — когда у них голодные дни. Небось, почуяли, что в поселении сегодня шумно, решили, что добычи много, вот и пришли! Не бойтесь, господин советник, мы вас в обиду не дадим, — язвительно заявил патрульный.
— Меня не нужно защищать, сам справлюсь. Вы лучше скажите мне, насколько
— По вою и не скажешь — так и один воет, и несколько, но по одному они не ходят. Сейчас увидим!
Один ар был куда меньше урсы — беда в том, что по одному они действительно не появлялись. Сила этих хищников была в численности, и уж в этом с ними не мог сравниться ни один обитатель планеты. Стая делала их бесстрашными, именно ары в свое время первыми решились напасть на колонистов, только-только попавших в чужой мир. Людей спас корабль, в котором они и укрылись, но были жертвы… много жертв. Больше сотни при первом же нападении. Именно из-за этого они назвали свой новый дом Арахной.
С тех пор прошло много лет, они изучили аров, разобрались, как с ними бороться. Это упростило им жизнь, но не давало никаких гарантий. Схватка с таким противником все равно несла в себе чудовищный риск.
Поэтому и теперь патрульные не собирались относиться к ней без должного внимания. Они отошли от костра и выстроились перед мостом. Их главная задача была понятна: не выпустить никого из хищников на другую сторону реки, что бы для этого ни потребовалось.
— Может, еще пройдут стороной? — предположил Блейн.
— Теперь уже вряд ли. Они в этот сезон вечно голодные, раз решили напасть — будут нападать.
Им не пришлось долго ждать подтверждения его слов. Вой прозвучал ближе, а скоро из зарослей появились первые ары.
Первое поколение, которое хорошо помнило природу Земли, утверждало, что они похожи на пауков — длинноногих, худых и очень быстрых. Но если у земных пауков было по восемь ног, то у аров — только четыре. Это их нисколько не замедляло, и людям было тяжело даже уследить за ними, сравниться с этими тварями было невозможно. Каждый ар уступал размером взрослому мужчине, но был куда сильнее. Они были опасны скоростью, ударами, возможностью нападать с любой стороны, даже сверху напрыгивать, а еще — ядовитыми челюстями. Один укус мог и не убить человека, но надолго выводил из боя, причиняя невыносимую боль. После этого патрульный, как правило, становился беспомощен, и ары легко добивали свою добычу, поспешно унося ее в джунгли, в гнездовище, о котором много говорили, но никто его не видел.
Поэтому хищников нельзя было подпускать близко. Блейн инстинктивно сжал в руках энергетическое ружье, приготовившись стрелять. На меткость он никогда не жаловался и теперь убеждал себя, что справится. Стая не самая большая, аров примерно столько же, сколько и патрульных. Должно получиться, это будет быстрая, простая битва.
Он уже видел, какой из уродцев выбрал жертвой его. Блейн прицелился, подпуская существо поближе, он дышал спокойно и ровно, чтобы точно не промазать. Это ведь не первая его охота! Убедившись, что цель близко, он нажал на спусковой крючок и…
Ничего не случилось.
Ружье в его руках было бесполезным куском металла.
Только теперь он понял, почему так многозначительно улыбалась Рене. Эта дрянь занималась не только назначением патрульных, она отвечала за оружие! Она знала, что ему достанется пустышка, и он будет практически беспомощен ночью. Но знали ли об этом патрульные?
Не похоже, это был слишком жестокий план, чтобы на него согласились все без исключения. Но патрульные и не замечали, что он в беде, они сосредоточились на своих целях, повсюду гремели выстрелы. Как они могли заметить, что его оружие не работает?
А потом на него налетел ар, и все происходило быстро, очень быстро.
— Помогите! — только и успел крикнуть Блейн.
Дальше ему было не до этого. Он защищался ружьем, делал все, чтобы металл не позволил челюстям существа сомкнуться на его горле. У аров были не паучьи жвала, а полноценные челюсти — с рядами черных, истекающих ядом клыков. Страшное оружие, сильное! И теперь Блейн не знал, сколько он продержится против него.
Его смерть была прямо перед ним, шипела и выла, стараясь добраться до него. Он уже чувствовал нарастающую боль — его все-таки укусили, а он даже не знал, куда! Боль была повсюду, и ее источник терял свое значение. Уже можно было сдаться, отпустить… Он и сам не знал, почему еще сражается, на что надеется.
Пожалуй, ему было просто обидно умирать вот так. Блейну всегда казалось, что ему дарована особенная жизнь, за которой, намного позже, последует славная смерть. Он не мог умереть вот так, под клыками безумного хищника, из-за чьей-то незаслуженной мести!
Но выбора ему не оставили. Он должен был сгинуть здесь — совсем как его отец.
***
Лукия пока не приняла решение. Она не спешила.
Впрочем, в глубине души она уже признавала, что дела колонии плохи. Это было унылое место, прогнившее, совершенно бесполезное. Если бы в ближайшее время команду не выпустили из заточения, все завершилось бы: правила четко указывали, что с агрессивно настроенными аборигенами не нужно даже вести переговоры.
Но Номад пошел им навстречу, в поселении организовали для них торжественный прием, и это был неплохой праздник: с яркими электрическими огнями, музыкой и сложными блюдами из местных продуктов, которые, впрочем, никому нельзя было есть.
В этом она уже не сомневалась. Лукия оставила Стерлинга Витте на корабле не только потому, что внешность киборга сразу привлекла бы к нему ненужное внимание. У него была своя миссия: исследовать воду из реки, а по возможности и образцы растений, чтобы понять, насколько безопасна эта планета.
Пока от него пришло лишь одно короткое сообщение: «Ничего не ешьте и не пейте». Он не пояснил, что это значит, но Лукия ему доверяла. Она знала, что команда долго продержится без еды и воды — но это может их ослабить. Поэтому уже завтра, при свете дня, она собиралась послать кого-то к «Стреле» за продовольствием.
А сейчас она продолжала наблюдать. Ее ненадолго оставили в покое, ее здесь по-прежнему считали неважной, всего лишь марионеткой, защищающей истинного лидера. Лукию это не обижало — ее сложно было обидеть. Напротив, такое отношение спасало ее от лицемерия, которое окружало сейчас Кигана.