Северная корона
Шрифт:
Теперь Лукии предстояло принять какое-то решение… сложное решение. Если бы она была человеком, ее вердикт наверняка был бы продиктован гневом. Судя по настороженному взгляду, именно этого и боялся Стерлинг. Но это он напрасно: Лукия чувствовала в душе привычный покой, и, раздумывая над обстоятельствами, она старалась найти лучший выход, а не лучшую месть.
— Мы пока не будем ссориться, — наконец сказала она.
— Я очень благодарен…
— Подождите, я не закончила, — прервала его Лукия. — А когда я закончу, вам вряд ли захочется меня благодарить. Мы не друзья. Мы союзники — но только в рамках заключенного договора. Все договоренности будут отменены, если с Ноэль что-то случится. Скажу больше: если она пострадает, это будет считаться нападением на солдата космического флота. Витте, поясните, пожалуйста, нашим любезным хозяевам, чем карается такое преступление.
— Смертью, — тихо ответил Стерлинг.
— Именно так.
— Это еще что должно означать? — нахмурился Номад. — Вы что, угрожаете мне?
— Не вам лично. Если погибнет Ноэль, погибнут и ваши люди, а все, кто останется в живых, не будут спасены. Я считаю, что с моей стороны будет честно предупредить вас об этом заранее.
— Вот как… Что ж, спасибо. Я все понял, — сухо произнес он.
Лукия не блефовала. Капитану действительно полагалось уничтожать любой источник опасности для космического флота, а ее семнадцатый номер позволял ей легко расправиться с целым поселением. Она не стремилась к этому, но допускала такую возможность, и Номад наверняка был достаточно умен, чтобы понять: она не врет.
Сейчас инструкция позволяла и даже рекомендовала уничтожить кого-то из охранников — просто чтобы показать, что Лукия на это способна, и, возможно, запугать тех, кто причастен к исчезновению Ноэль. Однако Лукия с удивлением обнаружила, что ей не хочется этого делать. Это был не разумный довод, а именно желание — или, скорее, нежелание отнимать чью-то жизнь просто так.
Как странно… Ничего подобного она за собой раньше не замечала. Лукия не знала, почему так произошло, и решила не спешить с выводами. У нее будет время это обдумать, пока Номад и остальные ищут Ноэль.
А приговор ей придется привести в исполнение, когда вернется экспедиция.
***
Это был ужасный мир, вечно голодный и озлобленный. Долгое время Блейн был убежден, что он и не может быть иным. Однако теперь, впервые за свою жизнь, он допускал, что в Арахне есть определенная красота.
Как ни странно, он впервые увидел это не в защищенном поселении, а здесь, где смерть ожидала повсюду. Там был искусственный мир, откровенно чужой, а здесь Блейн ощущал странную гармонию. Все это страшно, но все на своем месте: черная влажная земля, поросль травы на ней, кроваво-красные ветви стелющихся растений, камни и шум ветра…
Они вынуждены были остановиться ночью. Небо было затянуто облаками, через которые не пробивался свет звезд, и заросли стали совсем уж темными. Они пытались продолжить путь даже так, его спутники, похоже, совсем не знали усталости. Но когда вездеход едва не провалился в болотистую яму, прикрытую сверху широкими листьями, это вразумило даже их. Они выбрали участок на возвышенности и разожгли там костер. Они ели свою странную, спрессованную в кубики еду и пили воду из бутылок. У Блейна были запасы, переданные ему в поселении, и он старался не думать о том, что эта еда, возможно, заражена. О новом знании было проще не помнить, чем жить с ним.
Он первым закончил ужин и поднялся на небольшой холм. Отсюда было удобно наблюдать за джунглями — той их частью, которую освещал неровный свет костра. Блейн понемногу привыкал к этому влажному воздуху, к вечному шуму и учился видеть то, чего не замечал раньше.
Пришельцы, кажется, собирались спать, так ему показалось. А даже если нет, он ожидал, что они останутся у машины, пока не услышал шаги за своей спиной. Обернувшись, он увидел, что к нему приближается Альда — самая безобидная в этой шайке.
По крайней мере, она казалась ему безобидной. После того, что сделал Рале, он уже не знал, чего от них ожидать.
— Как ты? — спросила она, присаживаясь на землю рядом с ним.
— Я? Чувствую себя так, будто это мой корабль вдруг разбился на этой планете!
— В смысле?
— Это мой мир, я родился здесь и вырос, но… Я чувствую себя так, будто впервые попал сюда. Наверное, это было ошибкой… То, что мы так и не решились исследовать джунгли.
Потому что вместе с джунглями они упустили лучшее, что было в этой планете. Настоящее! Они сами себе создали ограничения, когда ограничений не было. Для них — для трех поколений! — Арахна была безжизненным куском камня, на котором таится что-то страшное, то, к чему лучше не приближаться.
Да, кое-что они узнали, но лишь потому, что вынуждены были узнать. Они дали имена некоторым животным и растениям, тем самым чуть приблизив их к себе. Однако Блейн теперь видел, насколько ничтожны были их достижения. Они не посмотрели в эту сторону, не нарисовали атлас этих растений, не изучили их свойства…
Все это он теперь пытался объяснить Альде. Он и сам не знал, зачем. Пожалуй, говоря с ней, он пытался объяснить новую правду и самому себе.
— Мы жили в ожидании, — признал он. — Помощи, спасения, чего угодно. Мы сидели и ждали, а наша жизнь проходила мимо! Возможно, для первого поколения это еще было простительно. Они не к такому готовились, они действительно потерпели бедствие и помнили другую жизнь. Они знали, что там, в космосе, остались другие корабли, и надеялись на их помощь. Но уже второму поколению стоило бы задуматься! Если никто не пришел сразу… придет ли вообще?
— Людям привычна вера в лучшее, — заметила Альда. — Это нормально.
— Может быть, но только до тех пор, пока вера в лучшее не мешает работать над собой. Понимаешь… Мы ждали, убеждая себя, что наше существование на Арахне ограничено. Этим мы лишили себя запасов и ресурсов, теперь мы в тупике! Что мы будем делать, если вы не поможете нам?
— Не думай об этом, лучше расскажи мне про свое детство.
Он подозревал, что Альда просто пытается его отвлечь, ведь его будущее было незавидным. А может, ей и правда было интересно, она ведь исследовательница! Ему нечего было скрывать, да и спать все равно не хотелось.
Но его рассказ получился коротким. Жизнь на Арахне была размеренной, скудной и слишком осторожной, чтобы называться полноценной. Рожденные дети некоторое время проводили с матерями — но ровно столько, сколько требовалось для грудного вскармливания. После этого они отправлялись на воспитание в общую группу.
— Так, подожди… — нахмурилась Альда. — Как же твои родители это допустили?
— На Арахне нет родителей в том смысле, который ты придаешь этому слову. И семей тоже нет…
Он понимал, о чем она говорит, лишь потому, что первое поколение еще пыталось сохранить традиции Земли. Муж и жена, брак, дети — вот что было для них важно. Но на Арахне эта система ценностей не работала. Люди слишком часто умирали, дети оставались сиротами, и было принято решение сразу приучать их к общему воспитанию. Нет, они знали, кто их родители, и родители их навещали. Но вместе с тем новое поколение постоянно оставалось под присмотром, это уменьшало риск, что дети погибнут.