Северная сага. Белый Кречет
Шрифт:
Под утро я проснулся от того, что стало прохладно – костер почти погас. Я подбросил в него сухих сучьев, поставил котелок со вчерашним варевом на огонь и разбудил Беляя. Позавтракав, мы собрались и продолжили наш путь.
По пути Беляй умудрился подстрелить двух зайцев. Я стрелять даже не пытался. Куда уж мне, нужно учиться сначала, а так только впустую стрелы тратить. Когда мы вышли к маленькому лесному озерцу, то потревожили стайку уток, вспорхнувшую с водной глади. Беляй и здесь не сплоховал – подбил крупного селезня. Всю добытую живность он подвесил к мешку, сказав, что потрошить пока рано, добыча должна сначала
Подходя к очередной поляне мы услышали странные звуки. Похоже, что какая-то птица кричала.
Къяк-къяк-къяк… Кееек-кееек-кееек…
На поляне в траве сидел крупный птенец, который и издавал эти чудные звуки. Взлететь он почему-то не мог. Мы подошли ближе, и Беляй, присмотревшись, тихо сказал:
– Это белый кречет, молодой совсем. Видишь, Ратибор, какой окрас у него – редкая птица. Эх, да у него крыло вывихнуто! Дай вправлю, негоже такой птице пропадать! Держи его, Ратибор!
Я осторожно взял кречета в руки, а Беляй ловко и аккуратно провернул и слегка дернул его за крыло. Птица возмущенно закрекотала, но, почувствовав облегчение, тут же успокоилась. Я аккуратно опустил кречета на землю. Тот прошелся сначала туда-сюда пешком, потом расправил крылья и взлетел метра на три над нами. Покружил немного, а затем вдруг приземлился ко мне на плечо и пискнул.
– Да ты, видать, голодный, дружок! – я достал нож, развязал мешок с припасами, отрезал кусочек вяленого мяса и протянул кречету. – Держи, ешь!
Кречет скосил на меня большой глаз, еще раз пискнул и схватил своим крепким клювом угощение. Смолотил моментально. Пришлось отрезать еще несколько порций. Кречет доел предложенное и снова подал голос.
– Теперь запить? – улыбнулся я. – Извини, пива нет, только вода.
Я налил себе в ладонь воды из фляги и протянул птице. Кречет смочил клюв, взмахнул крыльями и взлетел. Покружив снова над нашими головами, он вернулся ко мне на плечо и довольно закрекотал.
– С нами пойдешь? Ну ладно, тогда в дорогу!
Все это время, пока я возился с птицей, Беляй смотрел на нас с открытым ртом. Потом он захлопнул его так, что зубы щелкнули.
– Никогда такого не видел! – выдохнул Беляй. – Чтобы хищная птица так к человеку тянулась! Чудо дивное!
– Пускай с нами идет! Другом нашим будет! – улыбнулся я, сам удивляясь такому необычному поведению белого кречета.
Так и продолжили путь – Беляй впереди, за ним я, а у меня на плече кречет.
Беляй обещал, что к вечеру мы достигнем первой цели нашего путешествия. И правда, солнце еще не село, когда показались первые признаки присутствия человека. Мы вышли к довольно широкой реке, вдоль берега которой шла заметная тропа и встретилось несколько расчищенных от деревьев и кустарника полей под посадки зерновых. Ближе к жилью мы увидели и засеянные поля с небольшими всходами – как-никак был конец мая или начало июня, по моим прикидкам.
Наконец, за изгибом реки берег пошел вверх и на пригорке мы увидели мощный забор раза в полтора-два выше человеческого роста, за которым стояли несколько больших деревянных изб с двускатными крышами, покрытыми дранкой, и множество строений поменьше, уже с соломенными крышами, разбросанных по обширному двору. Крепкие ворота были распахнуты настежь.
Когда мы подошли ближе, из ворот выскочили две лохматые собаки, звонко затявкавшие на нас. Но близко собаки не приближались,
– Подождем хозяев! – сказал Беляй. – Пускай нас встретить выйдут.
Через пару минут в воротах показался мужик с устрашающим хогспьетом в руках. За ним маячили пятеро парней. Двоим на вид было лет двенадцать-тринадцать, еще двое постарше – лет по пятнадцать. Пятый же, вставший сразу за мужиком, был старше, лет двадцати. Самые молодые парни были вооружены луками с наложенными на тетивы стрелами, остальные имели в руках разное колюще-режущее оружие. Все парни были похожи на мужика – такие же крепкие, коренастые, с длинными руками, явно отец с сыновьями. Босиком, одеты одинаково – длинные холщовые рубахи с вышитыми на них цветными узорами и полотняные штаны. Только на ногах мужика было какое-то подобие обуви, по типу поршней.
Собаки, при появлении хозяев, тут же слиняли во двор и наблюдали за нами молча, высунув лохматые морды из-за воротного столба. Над забором, слева и справа от ворот, я увидел еще чьи-то маячившие макушки. Похоже, что народ занял оборону.
Хозяин с парнями уставились на нас, не произнося ни слова. Ждали, видимо, что мы первые начнем разговор. Я выдвинулся вперед.
– Здравствуйте! – сказал я громко и показал пустые руки. – Мы в Полоцк идем. Переночевать пустите?
– И вам не хворать! – ответил мужик, не опуская, впрочем, хогспьет. – Кто такие будете? Откуда идете?
– Люди прохожие. Из Ладоги идем.
– Дядька Бермята! – мой компаньон выдвинулся вперед. – Это я, Беляй! Не признал? Я у тебя мед прошлой осенью покупал. Шкурками беличьими платил. Помнишь меня?
– В сброе не признал! – мужик чуть опустил свое оружие. – Ты что же, в вои подался?
– Хотим с Беляем наняться в Полоцке караваны охранять! – встрял в разговор я, чтобы Беляй не наболтал чего лишнего. – Думаем земли разные посмотреть, может и до Киева дойдем, или еще куда подальше.
– А ты кто такой? – мужик снова насторожился. – Я тебя не знаю. Больно вы на нурманнов похожи, белобрысые такие.
– Меня Ратибором зовут, издалека я, с севера. Я не нурманн – я варяг.
– Варя-я-я-г… – протянул Бермята. – И что, в дружине ладожской места тебе не нашлось?
– Хочу мир посмотреть, в дружину всегда успею! – отрезал я. – Так что, на постой пустите? Не нужно нас бояться! Мы заплатим за еду и кров.
– Кого мне здесь бояться-то? – усмехнулся Бермята, еще раз оглядев нас с головы до ног. – Ну заходите, как раз время ужинать. Гостями будете! Только за птицей своей приглядывай, чтобы куриц мне не подрал.
Глава 5
В общем, пустил нас хозяин. Показал, куда сложить наши мешки, оружие и сброю – в низком сарайчике. Сказал, что и ночевать там же нас положит. Нормальный такой сарайчик, с крепкой на вид соломенной крышей и дверью.
Младший сын Бермяты, паренек с характерным именем Мал, проводил нас до колодца и помог умыться с дороги, поливая водой на руки из деревянной кадушки.
Стол накрыли прямо во дворе. Накрывали две молодые девчонки, дочери хозяина, которым помогали несколько холопок. Жены, как я понял, у Бермяты не было. Видать, померла или еще что с ней приключилось. Я не спрашивал, хозяин захочет – сам расскажет.