Северная война
Шрифт:
– А-а-а-а!!!
На миг его крик перекрыл шум боя и от обиды Седрик был готов заплакать. Но позади себя он услышал знакомый голос Уттенхайма:
– Зальх!
Рыцарь обернулся и увидел, что за его спиной находится вся конная сотня из войска архиепископа Адальберта, а за ней скапливаются для удара по венедам готовые к бою рыцари из дружины Хартвига фон Штаде и герцога Генриха. Всадников было много, и они могли проломить стену из вражеских пехотинцев. Зальх это понял сразу и мгновенно взбодрился, а затем подскочил к Людвигу и радостно выдохнул:
– Вы вовремя, дружище!
Уттенхайм усмехнулся:
– Вовремя, а то бы ты в одиночку всех язычников перебил. Кстати, тебя приметил наш полководец,
– Не за награду на смерть шел, - бросил Зальх, в душе которого горел огонь мщения.
– Ну-ну, как скажешь. А где твой щит, шлем и меч, и где ты потерял коня?
Седрик посмотрел на свои пустые руки, которые по локоть были испачканы кровью. Оружия, щита и шлема не было, и он растерянно пожал плечами:
– В бою все растерял.
– Не беда, - сотник кивнул себе за спину.
– У нас тоже потери, вражеские стрелки постарались, так что лошадь тебе найдем.
– Ага!
Взгляд Зальха пробежался по устланной телами мертвых и раненых людей земле, которые во время битвы были предоставлены сами себе, и рядом с трупом убитого им венеда он обнаружил свой франкский меч. Щита и шлема рыцарь нигде не видел, но искать их времени не было и, подобрав оружие, Зальх сел на освободившуюся после смерти наемника приземистую лошадку и приготовился к продолжению битвы.
– В сторону!
– разнесся над кавалеристами чей-то молодой, но очень властный и уверенный голос.
Легкая кавалерия подалась влево, и на ее месте стали выстраиваться в боевой порядок рыцари. Прикрытые толстыми кожаными попонами огромные тяжеловозы из Брабанта, Швабии и Франконии фыркали, а блистательные имперские дворяне в тяжелой броне, которая сверкала в пламени пожаров, становились стремя к стремени и держали над головой длинные мощные копья. Элита германского воинства собралась в ударный кулак и приготовилась к недолгой скачке и бою с противником, который, разумеется, не выдержит натиска крестоносцев.
На миг рыцари, которых было около четырехсот человек, все, кто успел собраться, замерли. Герцог Генрих Лев, чье лицо было скрыто глухим шлемом, кинул взгляд на Седрика и кивнул ему. Затем копье, которое находилось в его правой руке, слегка качнулось, и он громко произнес:
– С нами Бог!
Это было сигналом, и рыцари вонзили в бока своих боевых коней шпоры. Тяжеловозы стали набирать разбег, земля задрожала и стальная лавина понеслась на хирд венедов. Следом за тяжелой кавалерией последовала легкая и восторг, упоительный и радостный, накрыл Зальха с головой. Теперь-то он был уверен в победе и твердо убежден в том, что враги не успеют спрятаться в лесных дебрях, и меч в его руке был готов рубить головы язычников.
Однако венеды, как оказалось, были готовы встретить рыцарей, и строй язычников быстро сменил свою формацию. Все копьеносцы оказались сосредоточены против конницы. За ними стояли арбалетчики, а мечники занялись пехотой католиков. Впрочем, германцев это не смущало. Они продолжали наступать. Кони все наращивали свою скорость, но тут вражеские стрелки с расстояния в пятьдесят шагов дали дружный залп. Арбалетные болты ранили и калечили коней. Острые жала пробивали дорогие доспехи и шлемы, и многие рыцари упали замертво. В ногу герцога Генриха тоже попала короткая стрела, но он продолжал гнать вперед своего верного жеребца, и тут перед ним и другими рыцарями возникли копья. Умные кони не желали идти на смерть, но и не могли остановиться. Животные продолжали бежать и в это мгновение перед самым строем венедов некоторые рыцари стали гореть. Об доспехи имперских аристократов разбивались глиняные бутылки с тлеющими фитильками у горлышка, и тот в кого попадал такой снаряд, начинал гореть заживо. При этом огненная смесь разбрызгивалась на его соседей и коней. Дорогостоящие
Только несколько аристократов смогли вломиться в строй славян, но храбрых одиночек вздели на копья. Другие рыцари стали поворачивать в сторону, а третьи остановили разбег коней и решили ожидать дальнейших распоряжений. Легкую кавалерию разметали тяжеловозы, которые уносились подальше от огня, и ко всему этому наемники архиепископа потеряли своего командира. Очередным арбалетным болтом, вылетевшим из вражеского хирда, был задет Людвиг фон Уттенхайм, который покачнулся, прорычал проклятие, скатился на землю и замер без движения. Одновременно с этим Зальх опять едва не выпал из седла, но удержался и на удивление быстро сориентировался. Ликование вновь сменилось унынием и яростью на нечестивых венедов, и он принял командование сотней. После чего, взяв с собой несколько воинов, направил лошадь туда, где он в последний раз видел герцога, и вскоре оказался на месте.
Противник, на которого продолжала давить многочисленная пехота, огрызаясь, откатывался к лесу, а Седрик искал герцога. Нет, он не хотел выслужиться и заслужить награду. Не это было в тот момент для него главным. Просто он понимал, что без команды неосмотрительно рванувшегося в битву полководца уцелевшие рыцари останутся на месте, а без них, по его мнению, одолеть славян не представлялось возможным.
Герцог нашелся быстро, а обнаружил его Седрик по крику. Генрих Лев лежал под тушей своего жеребца, коему арбалетный болт попал прямо в морду, а рядом с ним валялся горящий и смрадно чадящий труп одного из рыцарей. Стекающее с трупа жидкое пламя все ближе подступало к телу герцога, который в своих тяжелых доспехах не мог даже пошевелиться, огонь нагревал металл и от боли властитель Саксонии орал так, будто его пытают. Впрочем, возможно, причиной его крика были не только ожоги и страх, но и то, что при падении коня Генрих сломал ногу.
Воины Зальха и он сам помогли герцогу освободиться. Затем сняли его шлем, и Седрик увидел перед собой бледного юношу с совершенно ошалевшими дикими глазами. Генрих Лев продолжал кричать и мало что соображал, и тогда Зальх встряхнул его и прокричал в лицо полководца:
– Ваша Светлость, соберитесь! Вы нужны своему войску!
Как ни странно, но этот окрик привел герцога в чувство, и он замолчал. Затем Генрих пару раз хлопнул ресницами, узнал Зальха и, скривившись от сильнейшей боли, прошептал:
– Что нужно сделать?
– Прикажите рыцарям продолжать наступление на венедов.
– Хорошо. Посадите меня на коня.
Генриха Льва осторожно посадили на лошадь Танкреда Фельбена, и оруженосец взял ее под уздцы. Герцог показался перед своими рыцарями и отдал им необходимую команду. Неполная сотня тяжелых кавалеристов, которые остались на месте, вместе с собравшейся легкой конницей вновь помчалась на врага, и Зальх, который оставил герцога на попечение оруженосца и десятка всадников, был вместе с ними. Вновь лошади несли своих седоков на язычников, которые были уже подле самого леса. До чащобы оставался один бросок, но он был самым трудным. Подошедшие к месту сражения резервные отряды крестоносцев навалились на венедов со всех сторон, а помимо того появились английские стрелки с луками в человеческий рост. Длинные стрелы островитян выбивали славян без всякой жалости, и даже отличная броня и щиты им не помогали, а пехота католиков давила на ночных налетчиков и не отступала. Кто-то из германских командиров разглядел наступающих рыцарей и вовремя оттянул свою пехоту в сторону, и кавалерия, на этот раз почти беспрепятственно, врубилась в хирд венедов.