Северное Сияние. Том 2

Извольский Сергей

О факте сделанного приглашения я не распространялся, Ольга видимо тоже. И получается, что информация об этом до этого момента широко никуда не ушла. Зато сейчас, судя по всему, все тайное стало явным. Моветоном было и мое приглашение Ольги на бал дебютанток, моветоном оказалось и наше с ней подобное появление. Которое присутствующие за столом, все сплошь воспитанные люди, демонстративно сделали вид, что не заметили – удержавшись от комментариев, как и полагается в подобных ситуациях.

И насколько понимаю, наше прибытие сюда имеет цель просто показать нас обоих вместе. Показать нас, но не дать показать себя – герцогиня

нас показательно проигнорировала, и никто из присутствующих за столом после этого не решался обратиться к нам первым. Оно и лучше – в кои-то веки можно просто посидеть в компании красивой девушки и вкусно пожрать. Покушать, простите – усмирил я внутреннего варвара из британской Калифорнии, с ролью которого начал постепенно сживаться.

После тоста капитана «Авроры» обсуждение за столом понемногу вернулось в прежнее русло – возродились прерванные беседы, звучали один за другим тосты, какие-то из них пили стоя. По левую руку от меня расположился чуть полноватый чиновник, с которым мы ни словом, ни взглядом не перебросились, а вот с сидящей справа Ольгой вели негромкую беседу ни о чем. Практически не обращая внимания на тон застольных бесед, я был серьезно занят – официанты следили только за наличием блюд и напитков, а вот господам было предоставлено ухаживать за дамами.

Для меня это оказалось серьезным испытанием, но я почти справлялся. Несколько раз перехватывал взгляды с тщательно скрываемым небрежением, но внимания на это не обращал вовсе – мне чужое мнение из разряда ехало-болело. Тем более и так все у нас, по общественному мнению, уже замечательно.

Наверное, в другой ситуации я бы мог переживать по этому поводу. Но именно сейчас эта организованная герцогиней демонстрация нас с Ольгой обществу, как и мотивы сего действа, меня мало интересовали. Мысли занимало совсем другое: если Валера говорил, что я пятый в очереди наследования, не очень понятно, как это стыкуется с настоящем именем моей матери. Матери Олега, вернее – одернул я сам себя. Очень уже вживаюсь в прошлую жизнь, мне это не нравится.

Итак, о чем я? О том, что Брауншвейгское семейство от права на трон отказалось, а это значит, что… что? Что дело не в личности матери, а в личности отца?

Вот эти самые мысли и неопределенность вполне позволяли мне сохранять спокойствие и не обращать внимание на все более навязчивое внимание некоторых господ, по большей части молодых офицеров. На меня смотрели и без особой приязни, и с большой долей удивления. Все офицеры были владеющими одаренными – я оказался в прицелах взглядов, подсвеченных стихийной силой. Обратил внимание, что все косящиеся на меня покорители морей из состава Северной флотилии – форма которой отличается от парадной формы Российского Императорского флота, к которому отношения не имеет.

Это они из-за чего так? Из-за того, что я сюда с Ольгой пришел, или из-за того, что из-за меня фрегат «Аврора» теперь в ремонтных доках пропишется на неопределенный срок?

Самые болезненные удары – по самолюбию, и по деньгам. Если причина неприязни ко мне в Ольге, в том, что именно я ее кавалер, это удар по самолюбию – наверняка ведь в офицерском собрании фрегата все сплошь князья и графы, если не члены императорской фамилии, и не только российской, так что потенциальных женихов достаточно. Но может быть дело в деньгах – Авроре после навала на британца прямой путь в ремонтный док, и на денежном довольствии офицеров

это отразится. А флотские, по широте размаха времяпрепровождения, только с гусарами могут соперничать – тоже постоянно в долг живут из полковой кассы. Или как у них на море, по которому не плавают, а ходят на кораблях, где нет полковников, эта кредитная касса взаимопомощи называется.

– Ольга, у меня вопрос, – негромко поинтересовался я, наклонившись к уху девушки.

Неожиданно она села вполоборота и также наклонилась ко мне, что наши лица оказались совсем рядом. Этим самым движением, его притягательной грацией, собрав немалое количество взглядов и вновь поставив осмысленные обсуждения в нашем конце стола на паузу.

– Удиви меня, – также негромко как и я произнесла она, явно наслаждаясь ситуацией.

– На меня с удивительным вниманием смотрит несколько доблестных донов, и в их глазах я читаю возмущение, смешанное с сожалением. Как ты думаешь, моя персона служит триггером подобных чувств из-за того, что не они, а я здесь и сейчас твой кавалер, или это связано с инцидентом в Красном море?

Сидевший по правую руку господин, который слышал мой вопрос, вдруг закашлялся так, как будто последние десять лет провел в рудниках на урезанном пайке. Ольга же вместо ответа неожиданно рассмеялась. Громко, звонко, но без капли вульгарности – я так точно никогда не смогу. И без слов стало понятно, в чем причина питаемой ко мне офицерами неприязни.

Но более показательного внимания от молодых офицеров, меня заботило совершенно иное: абсолютный игнор и меня и Ольги со стороны герцогини, великого князя, бригадного генерала и председателя Государственной Думы. Ни один из высоких гостей, кроме самой герцогини, после нашего появления на меня даже взгляда ни разу не бросил – по крайней мере, я не заметил.

Все в этом мире заканчивается, закончилось и горячее, и десерт, и даже выходы в курительную комнату, куда я благоразумно даже не думал соваться. Одного за другим герцогиня проводила всех важных гостей (неважные ушли сами), и мы вскоре остались втроем. Прислуга убирала со стола, мы же по жесту герцогини двинулись следом за ней. Шли недолго – совсем скоро оказались в рабочем кабинете герцогини. В котором, судя по обстановке, появлялась она нечасто.

– Артур, – едва заняв кресло, приветствовала меня герцогиня.

– Ваша светлость, – склонил я голову в поклоне.

– Для понимания: сейчас у нас проходит долгая и эмоциональная беседа, после который ты выйдешь за ворота школы – до поры до времени, нежеланным гостем. А ты, моя дорогая, – обернулась герцогиня к Ольге, – лишишься моего расположения. Которое вернется либо после вашего успешного выступления на турнире, – взгляд на меня, и следом сразу на Ольгу, – либо после бала Дебютанток.

После сказанного герцогиня широко улыбнулась одновременно нам обоим.

– А теперь, дети мои, можете задавать вопросы, – произнесла она после долгой паузы.

– Мне сказали, что я пятый в очереди наследования трона, – негромко произнес я. – Этой очередностью я обладаю по матери, или по отцу?

– По отцу.

– Петр Алексеевич мне не родитель, как понимаю?

– Все верно.

Не удивился, потому как примерно подобное я и предполагал последнее время.

– Об истинной личности моей матери известно кому-либо еще из важных игроков?

– Да, теперь об этом знает государь-император.