Северное Сияние
Шрифт:
Помня о названии над дверью, «Компания купцов-путешественников исследователей скрытых неизвестных мест», я сделал короткую паузу, глядя на хоббита. Начиная понимать, почему именно такое название на табличке, а также причину нахождения здесь сэра Уильяма Джона Галлахера — легенды среди одержимых, как говорил о нем фон Колер. Сам легенда в это время под моим взглядом словно нехотя кивнул, показывая понимание о каком месте идет речь.
— Мы вшестером оказались на равноудаленных друг от друга ложах, по краям арены. Профессор фон Колер — в
— Он умер до того, как вы переместились?
— Нет, уже в другом мире, — вспомнил я, как профессор еще кричал на красном песке другого мира, когда Тьма пожирала его тело.
Сэр Уильям Джон кивнул. Выражение лица у него при этом стало такое, что очень и очень мне не понравилось. Но ничего переспрашивать я пока не стал, продолжив рассказ.
— На арене был старший демон, и некоторое количество низших тварей. Пятеро из моей команды оказались в закрытых вершинах гексаграммы. Я в открытой. Сразу после перемещения мне пришлось сбежать, и…
Вновь сэр Уильям Джон хлопнул ладонью по столу.
— Четко и подробно, сколько и кого видел на арене и в крепости, — проскрипел хоббит.
Если честно, то сэр Уильям Джон уже вызывал у меня стойкую неприязнь. Легенда легендой, то это не отменяло того факта, что он оказался довольно пренеприятным типом. Впрочем то, что хоббит начинал меня подбешивать своим снобским видом и показательным язвительным пренебрежением к делу отношения не имело, эмоции я контролировал. Тем более, что просьба описать подробно кого я увидел на арене, была вполне уместна.
— В центре арены, в яме площадки для поединков, где появился профессор фон Колер, находился гуманоидный демон. Ростом выше двух метров, красноватая кожа с коричневыми пигментными пятнами, отсутствие растительности на лице и теле. Оранжевые, заполненные демоническим пламенем глаза, за спиной среднего размера перепончатые крылья.
Сэр Уильям Джонс после моих слов переглянулся с Самантой. Причем в его взгляде четко читалось пренебрежение.
— Инфернал, — произнесла принцесса и пояснила в ответ на мой недоуменный взгляд. — Демон, описанный тобой, это инфернал. Они оперируют Огнем, не демоническим пламенем..
— Этому инферналу видимо никто не рассказал, что ему положено оперировать огнем, — пожал я плечами, и добавил: — Потому что в глазах у него точно горело демоническое пламя, а не Огонь.
— Много ты видел демонического пламени, — хмыкнул хоббит.
— Я прошел инициацию в огненной стихии, — позволил я себе чуть покровительственного тона, — уж демоническое пламя от стихийного огня отличу.
— Bullshit, — произнес краснолицый профессор, что можно было перевести как «херня не верю».
— Конечно херня! — сдержаться мне не удалось. — Я ведь подписался на перспективу государственной измены только ради того, чтобы навешать вам лапши на уши и произвести впечатление на прекрасную леди, — скопировав его язвительный тон, уже более спокойно произнес я.
— Все ошибаются. Продолжай, —
— У ложи, где я оказался, находилась стая низших тварей — похожи на адских гончих, только без Тьмы…
— Гиены, — подсказала Саманта.
А ведь действительно, как гиены — поразился я тому, как в момент знакомства угадал с их названием.
— Стая гиен, штук двадцать. Кроме этого, рядом со мной находилось четверо мутантов с костяными гребнями на руках.
— Бурбоны, — подсказала принцесса.
— Как? — переспросил я.
— Barebones, — отчетливо произнесла Саманта.
Bare — голый, bone — кость. Вот только слово barebone принцесса в первый раз произносила по-другому, как «Бурбон» — созвучно с французской королевской фамилией. Типичный английский юмор — британцы часто так делают, не принимая никаких претензий и смеясь наедине сами с собой.
Я, рожденный в СССР под русскими осинами, каким-то неведомым образом унаследовал идеальный французский выговор и такое же идеальное понимание английского юмора. Правда, очень долго об этом просто не знал — и расстраивался, когда мои шутки казались смешными только мне и никому другому (а островных англосаксов рядом не было). Вот как глобализация пошагала по миру, через много прожитых лет я узнал, что у меня в наличии оказывается есть черта, присущая настоящему британцу.
Еще надо будет потом узнать, как костяных тварей официально называют. Могу ведь попасть в неудобную ситуацию, обидев кого-либо: может назвать мутанта бурбоном в присутствии франкофона также неуместно, как и употребление слово «лягушатник».
— Рядом со мной оказалось четверо бурбонов. Они неожиданно умерли, а гончие к счастью отвлеклись, поэтому я смог покинуть арену.
— Инфернал тебя не заметил? — поинтересовалась Саманта.
— Он же был занят слепком Макса, — язвительно буркнул сэр Уильям Джон.
— Нет, — посмотрел я в глаза хоббита, одновременно пытаясь переварить смысл услышанной фразы. — Инфернал меня сразу заметил и кинул четыре копья, сотканных из демонического пламени. Первые два практически одновременно, с двух рук. По мне чувствительно попало пару раз, так что я уж смог разобрался, Пламя это или Огонь, — скопировав язвительно-поучительный интонации хоббита, ответил я.
Саманта с сэром профессором вновь переглянулись. Когда сэр Уильям Джон повернулся ко мне, в глазах его сквозило крайнее недоверие. Но комментировать он не стал, взглядом попросив продолжать.
— Инфернал ни убить, ни догнать меня не смог, а…
— На что отвлеклись гиены?
— Со мной оказался подчиненный демон, сжатый в статуэтке артефактной компрессии. Я бросил его в стаю, он их отвлек. После этого я не стал задерживаться на арене и смог по коридорам крепости убежать от инфернала.