Северное Сияние
Шрифт:
Занося клинок над центром трехлучевой звезды, я думал о том, что инквизиторы знали многое из того, что доступно сейчас семи поколениям одаренных. К примеру, в их пытках не только не проливалась кровь, но и в вершимых казнях не использовалось созданное из металла оружие.
Железо принадлежит к стихии Земли — самой малопопулярной среди тех, кто выбирал направление боевой магии. Очень непростая в освоении универсальная сила, которая может быть как дружелюбна, так и враждебна сразу ко всему.
И вороненый клинок, как теперь догадываюсь, Эльвира взяла не просто
Не знаю, почему удар обычным клинком должен был убить созданного из Тьмы и Крови симбионта. Да, страшное существо, которое — выпусти его наружу, разметало бы в щепки всю усадьбу, перед обычным железом беззащитно. Если конечно знать, как и куда бить.
В голове у меня вдруг с предельной четкостью зазвучал голос фон Колера:
«…если говорить о моей вере, то я верю в Бога. Верю, как в нечто высшее, в силу, которой подчиняются процессы нашего мира. И я верю в то, что наш бог — это весь обитаемый мир. Вся наша планета как единый организм, а мы в нем — отдельные клетки. И я верю в то, что наше предназначение как владеющих темной силой, удерживать равновесие…»
Гея. Мать-Земля — подумал я вдруг, накладывая свои догадки на слова профессора.
Озарение словно помогло мне максимально сосредоточиться, и взять себя в руки. Себя, и клинок — готовясь нанести удар недрогнувшей рукой. Абстрагировавшись от происходящего, стараясь не обращать внимание на шелест голосов в голове и окутывающую ватную пелену.
Примериваясь, тщательно вымеряя удар, вдруг понял — действия, и биения жизни в симбионте я вижу с запозданием. Воспринимаемое мной время реагировало с задержкой, словно не сразу откликающаяся на движение руля яхта. И от осознания этого у меня вновь пошли по спине мурашки — как бывает в тот момент, когда понимаешь, что только что избежал смертельной опасности.
Тьма, на первый взгляд, абсолютна бездушна. Но в то же время она является частью чего-то большего, обладая разумом, недоступным нам к пониманию. И разбуженная нашей кровью часть истинной Тьмы, оживленная в симбионте, не хотела умирать. Тьма не хотела умирать также, как совсем недавно девушка со взглядами трепетной лани. Девушка, которая оказалась самой настоящей, не знающей жалости душегубкой — в этом они с Тьмой невероятно схожи.
Наблюдая за ритмом биения оживленной нашей кровью Тьмы, я поймал запаздывающий ритм. И когда опустил клинок в центр звезды, еще за миг до удара понял — я молодец, и все у меня получилось.
Ладони ожгло, словно попал под удар тока — так, что встряхнуло и пробрало до самых кончиков зубов. Едва сдержавшись от вскрика, я преодолевая боль еще крепче сжал рукоять, и тут же сверху легли руки Валеры и Эльвиры — которые помогали мне удерживать саблю.
Не желающая расставаться с жизнью Тьма, материализовавшаяся в безголовой змее симбионта, забилась в предсмертных конвульсиях. Вновь стегануло по ушам идущим словно отовсюду криком, но мы держали клинок крепко — и постепенно ватная пелена ослабевала, сонм голосов в голове утихал.
Из
Впрочем, созданный нами симбионт «умирал» быстрее. Шли долгие минуты, постепенно складывающиеся в четверть часа. Все это время симбионт бился в слабеющих конвульсиях, а мы все находились в неподвижности, придерживая воткнутый в сердце звезды клинок.
Вскоре сквозь пелену раздался прочувствованный мною каждой клеточкой полустон-полувздох, ватная пелена полностью исчезла, а шелест сонма голосов в голове пропал. Остался только непрекращающийся звон натянутой струны: чистой энергии в созданном нами конструкте было невероятно много.
Жизнь из симбионта ушла, а вот то, зачем он был создан и усилен, осталось. И наша защитная конструкция предназначалась не для того, чтобы оградить нас от созданного существа (хотя это и присутствовало как функция), а в первую очередь для того, чтобы аккумулировать энергию, высвобожденную в ходе жертвоприношения.
По обговоренному плану, начинать сейчас должна была Эльвира.
— Стоп, — используя мыслеречь, произнес я. И почувствовав на себе взгляды, поднял глаза и покачал головой.
— Ждем, — одними губами сказал я, когда принц с царевной на меня посмотрели.
Медленно потянулись секунды, складываясь в минуты. Мы по-прежнему все втроем сидели, опустившись каждый на одно колено, и придерживали воткнутый в центр клинок — который едва заметно вибрировал от силы собранной в конструкте энергии.
Ноги понемногу начали затекать. Звенящий гул в ушах, пришедший на смену ватной пелене, умолкать и не думал. Это даже не звон струн, а напряжение металлического вантового троса, удерживающего многотонную конструкцию. И этот звук, если честно, страшил — казалось, что трос вот-вот лопнет, а напряжение вырвется наружу, круша все на своем пути. Но это был страх иррациональный — если было место, где тонко, уже бы все порвалось, еще во время инициации Тьмы нашей кровью.
Когда прошло больше трех минут, постепенно начал чувствовать растущее удивление и Валеры, и Эльвиры. Даже царевна, чья выдержка вполне соответствовала ее внешности невозмутимой северной валькирии, поглядывала на меня с вопросом в глазах.
— Ждем, — еще раз одними губами произнес я.
Мне не давало покоя замедление времени — не заметь я которое, мог бы совершить непоправимую ошибку при попытке убить жизнь в симбионте. И я готов был ждать и ждать, несмотря на неудобства.
Прошло еще семь минут. Невероятно долгих. Я уже было начал сомневаться в своих опасениях, как вдруг раздался громкий нечеловеческий вой. В лицо дохнуло словно порывом ветра, а созданный нами монстр крупно вздрогнул в предсмертной судороге, и окончательно умер. Теперь уже точно оставив после себя лишь чистую энергию.