Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…

Глезеров Сергей Евгеньевич

В 1920–1930-х годах В.А. Трофимов занимался административной и преподавательской деятельностью в просветительных учреждениях Ленинграда и Москвы, а с предвоенных времен и до конца жизни оставался доцентом Ленинградского университета на кафедре русского языка, а позже состоял почетным членом кафедры. Студенты очень любили его и между собой называли «испанцем» – за характерную бородку и внешний вид. Жил Владимир Александрович еще с тех пор, когда преподавал в Коммерческом училище, на Старо-Парголовском проспекте – в одном из домов, принадлежавшем до революции домовладельцу Шмидту (после войны он имел № 46, а в настоящий момент на этом месте стоят корпуса дома № 40 по проспекту Мориса Тореза).

«Наш дом

всегда был наполнен движением, событиями, – вспоминает внучка В.А. Трофимова Галина Всеволодовна Кравченко о послевоенных годах. – В то же время интересно, что в доме за все те годы, что я его знала, ничего никогда не приобреталось из вещей, то есть мебели, обстановки. Во всех комнатах все годами оставалось на своих, когда-то давным-давно определенных местах и как будто было неподвижным, как стены. Все было как бы изначально, от века – просто, добротно и функционально: деревянные и железные, с панцирной сеткой, кровати, вместительные старинные шкафы и буфет, дубовый раздвижной обеденный стол, за которым свободно помещалось двадцать человек, кушетки и обтянутые лиловым „фруктовым“ гобеленом канапе, в передней трюмо с полочкой, бронзовые бра с матовыми лепестками плафонов, большая (бывшая – керосиновая) лампа на бронзовых цепях над обеденным столом, стулья с высокими резными спинками и соломенной плетенкой. Был и рояль, но в полный голос звучал он обычно лишь по большим праздничным сборам».

По словам Галины Всеволодовны Кравченко, «литературу, особенно русскую, дед знал прекрасно. В его библиотеке насчитывалось около шести тысяч книг. Но это была и любовь, и профессия. Вторым, уже в полном смысле любительским увлечением деда было коллекционирование граммофонных пластинок». Галина Всеволодовна с трепетом вспоминает музыкальные семейные вечера, которые устраивал дедушка. На старинном граммофоне ставились любимые пластинки.

«Традиционно вечера начинались с „Приглашения к танцу“ Вебера, – вспоминает Галина Кравченко. – Любимого было слишком много, чтобы все можно было перечислить. Особенно дед любил русские народные песни в исполнении Лидии Руслановой и хора Пятницкого. Часто слушали Изабеллу Юрьеву и Кето Джапаридзе, конечно, Утесова и Шульженко, Шаляпина, Карузо, Титта Руффо. И еще бесконечно многое – арии из опер, симфонии, монологи и отрывки из спектаклей в исполнении Качалова, Москвина, Юрьева, Корчагиной-Александровской и многих других выдающихся актеров того времени».

«Семейное гнездо» В.А. Трофимова – дом № 32 на Старо-Парголовском проспекте. Фото 1960-х годов (из семейного архива внучки В.А. Трофимова – Г.В. Кравченко)

…По словам Галины Всеволодовны, Владимир Александрович «принадлежал к плеяде романтиков, был принципиальным, и когда его личные убеждения не совпадали с поведением и мнением большинства, он поступал так, как подсказывала ему совесть, свои собственные принципы». Судьба уберегла его от сталинских репрессий, хотя сам он пытался заступиться за «врагов народа», в чьей невиновности был уверен.

Вот лишь один из характерных эпизодов. В годы сталинского террора он пытался спасти своего близкого друга по партии, секретаря ЦИК Ивана Акулова. Узнав об его аресте, В.А. Трофимов тотчас же писал Калинину: «Сегодня (23 августа 1937 г.) при посещении семьи Акуловых я узнал, что Иван арестован. Я не могу отделаться от этого кошмарного удара. Но вместе с тем не могу допустить мысли, что Иван – предатель партии и Родины. Вот уже тридцать лет я его знаю, но всегда я знал его как убежденного ленинца и как честного человека.

Что же случилось? Может быть, он стал жертвой клеветы? Эта мысль не дает мне покоя…» Не получив ответа, он сам отправился в Москву на прием ко «всенародному старосте», однако поддержки от Калинина не получил.

…И Азадовский, и Рудинский, и Трофимов очень долго не прерывали связей со своими учениками по кружку. Таисия Степанова, ставшая химиком и работавшая в Политехническом институте, на протяжении нескольких десятилетий переписывалась с М.К. Азадовским. Долгие годы поддерживал общение со своими учениками из Петрограда М.Я. Рудинский.

«Величавый старик» В.А. Трофимов. Фото 1960-х годов (из семейного архива внучки В.А. Трофимова – Г.В Кравченко)

В.А. Трофимов каждый год дважды устраивал встречу со своими ученицами из первого выпуска Коммерческого училища. Собирались в его доме на Старо-Парголовском проспекте. Среди бывших учениц Коммерческого училища, приходивших в гости к Владимиру Александровичу, неизменно была Таисия Степанова. В 1969 на похоронах В.А. Трофимова на Серафимовском кладбище (он скончался на 89-м году жизни) присутствовали его ученицы из Коммерческого училища. Они прочитали стихи, в которых содержались такие строки: «Там сидел величавый старик…».

Как отмечает историк A. B. Кобак, нет сомнения, что деятельность Кружка изучения Лесного была по-своему уникальным педагогическим экспериментом, одним из наиболее удачных опытов организации краеведческой работы в дореволюционной петербургской школе. Талантливые преподаватели Коммерческого училища смогли увлечь, организовать ребят, направить их творческую энергию в определенное русло, и в то же время дать им возможность полного самовыражения и самоуправления. Очевидно, имелось в деятельности Кружка нечто, что притягивало людей друг к другу, чем они очень дорожили и пронесли через всю жизнь.

В.А. Трофимов с бывшими воспитанниками. Фото 1960-х годов (из семейного архива внучки В.А. Трофимова – Г.В Кравченко)

Кружок изучения Лесного имел огромное значение – он создал основу для широкой краеведческой деятельности, развернувшейся в Лесном. Спустя десять лет после возникновения Кружка изучения Лесного С.А. Безбах отмечал, что «крупнейшими работами Кружка» являлись исследование Новосильцевской церкви, изучение истории и памятников Беклешовского сада, открытие стоянки каменного века у Тарховки на побережье Финского залива и проведение археологических раскопок, впоследствии продолженных Лахтинской экскурсионной станцией.

В начале 1920-х среди участников Кружка, оставшихся в городе, возникла мысль вновь возобновить краеведческую работу. 9 июля 1922 года Кружок изучения Лесного преобразовали в Общество по изучению Лесного. Сохранились протоколы первых заседаний этой организации, состоявшихся в мае 1923 года. Они особенно интересны тем, что там поднимались концептуальные вопросы краеведческой работы.

Например, на собрании 5 мая 1923 года говорилось о методах изучения «всякой местности». В докладе A.B. Карлсон подчеркивалось, что для этого необходимо исследовать целый комплекс объектов – физическую среду данной местности, историко-политические, «быто-экономические» и правовые условия.