Северные войны России
Шрифт:
Русские выиграли Гангутское сражение благодаря чрезмерной осторожности адмирала Ватранга и отсутствию у шведов достаточного числа галер. Говорить здесь о гениальности Петра или Апраксина вряд ли уместно. Они сделали то, что на их месте сделал бы любой норманский конуг или русский князь – прятались в шхерах от более сильного неприятеля, в штиль прорвались на веслах мимо парусного флота и, обладая более чем десятикратным превосходством в людях и судах, напали на запертого в бухте противника.
Потери шведского флота были невелики. Ситуация на море после Гангутского сражения не изменилась, шведы по-прежнему обладали абсолютным превосходством в открытом море, а русские – в шхерах. Наиболее важным, с военной точки зрения, результатом сражения стал прорыв русского гребного флота в Або-Аландский район.
Петр I с самого восшествия на престол придавал огромное значение психологической войне. Об этом наши историки обычно забывали, видимо потому, что после Петра Великого серьезных успехов психологической войне достигли лишь Екатерина II и Сталин, все наши остальные правители бездарно проигрывали и проигрывают в такой войне Англии и США.
Петр блестяще использовал скромный успех при Гангуте в своей пропаганде. Он позаботился о том, чтобы официальная русская «реляция» полностью была напечатана в голландских и германских газетах. Реляцию и рисунки к ней правил лично царь. В частности, прам «Элефант» он переклассифицирован во фрегат – так понятнее и эффектнее. Мало того, на пропагандистских гравюрах у «Элефанта» изображен корпус фрегата и полное фрегатное парусное вооружение. Весла у него там отсутствуют. Пропаганда сделала свое дело, в отечественную историю плоскодонный гребной прам «Элефант» вошел как парусный фрегат.
Утром 9 сентября 1714 года «Элефант» и остальные пленные шведские суда были торжественно введены в Неву. Впереди шли три русские галеры, за ними трофейные шхерботы, потом шесть шведских галер и прам «Элефант» с приклоненными книзу шведскими флагами на корме и высоко поднятыми рядом русскими андреевскими флагами. На «Элефанте», как и во время сражения, находился Эреншельд. За «Элефантом» шла галера корабельного контр-адмирала, на борту которой, как и во время боя, был сам царь. Замыкали шествие судов несколько галер с русскими солдатами.
Участвовавшие в Гангутском сражении суда пристали к причальной стенке у Троицкой площади, которая представляла собой пространство вдоль берега Невы, отделенное с противоположной стороны длинным двухэтажным зданием гостиного двора. Войска и пленные вышли на берег и построились. Затем состоялось торжественное шествие через город. В шествии приняли участие 200 пленных шведских солдат и матросов. За ними шли две роты преображенцев, затем 14 шведских офицеров, взятых при Гангуте. Следом четыре русских унтер-офицера несли низко опущенный развернутый флаг шведского контр-адмирала. Потом шел сам контр-адмирал Эреншельд. Далее следовал Петр в качестве контрадмирала корабельного флота и полковника Преображенского полка.
За Гангутское сражение «князь-кесарь» Ф.Ю. Ромодановский произвел контр-адмирала Петра Михайлова в вице-адмиралы.
Прам «Элефант» В боевых действиях больше не участвовал, а стоял вместе с другими трофейными судами в Кронверкской протоке, огибающей Заячий остров с севера (между современным Артиллерийским музеем и Петропавловской крепостью). В 1719 году царь приказал отремонтировать «Элефант», в 1724 году – вытащить на берег у Кронверкской гавани и хранить вечно как боевой трофей. Но к 1737 году прам сгнил, и его разобрали на дрова. Однако все это было потом, а пока мы вернемся к июлю 1714 года. Сразу после прорыва последних русских галер утром 27 июля мимо мыса Гангут адмирал Ватранг созвал «общее совещание для обсуждения вопроса, как... следует поступить с флотом». Участники военного совета, сказано в журнале Ватранга, «единогласно признали необходимость оставить Гангеудд и отправиться на защиту шведских шхер».
29 июля эскадра Ватранга ушла к берорам Швеции. 1 августа захваченные у шведов суда были отправлены в сопровождении части галер к Гельсингфорсу и далее в Петербург, основные же силы русского флота под командованием Апраксина направились к Або. 3-4 августа галерный флот прибыл к Або. Або был занят без сопротивления. В городке Иштадте русские оставили конные галеры и грузовые суда. Держась восточного берега Ботнического залива, русские галеры в сентябре дошли до города Васа. Шведский генерал Армфельт, имевший около 6000 человек пехоты и 600 конницы, отступил в район Торнео. Генерал-адмирал не решился преследовать противника.
В связи с приближением холодов галерный флот дошел до города Нюкарлеби, возвратился к Ништадту (Нюстаду) и расположился на зимовку. Обратное плавание флота было очень трудным: в пути погибли несколько галер и до 200 человек. В этом году часть корабельного флота, 12 вымпелов, осталась зимовать в Ревеле, все остальные суда – у Котлина и в Петербурге.
В конце кампании по указанию Петра был произведен рейд одиннадцати галер к шведским берегам. Эта акция имела скорее пропагандистское, чем военное значение. 11 сентября 1714 года русские галеры под командованием генерал-майора И.М. Головина вышли из района Васы и перешли в самом узком месте Ботнический залив. Кстати, большую часть пути они прошли среди маленьких островов, боясь шведских кораблей. В районе городка Умео высадилась тысяча солдат. Городок взяли без боя. 23 сентября все одиннадцать галер благополучно возвратились в Васу Операция имела цель продемонстрировать населению и правительству Швеции, что отныне их страна оказалась в пределах досягаемости русского оружия.
Глава 14. Одиссея короля Карла
В лагере под Бендерами король Карл XII вскоре оправился от раны и принялся за свои обычные занятия – верховую езду, охоту, маневры, утомляя ежедневно трех лошадей и всех своих подчиненных. Единственным отдыхом, который он себе иногда позволял, была игра в шахматы. Карл постоянно проигрывал, так как и на шахматной доске стремился атаковать в основном королем. Неудачи не заставили его переменить тактику. Между тем в Стамбуле шла борьба между сторонниками и противниками войны с Россией.
Проискам «ястребов» русский посол П.А. Толстой противопоставлял как дельные речи, так и большие суммы денег, притом денег шведских, из захваченной под Переволочной казны короля Карла. 14 января 1710 года султан Ахмет III вручил Толстому ратификационную грамоту, подтверждающую Константинопольский договор 1700 года. Относительно Карла XII договорились, что он выедет в Швецию через Польшу «только со своими людьми», то есть без запорожцев, подлежащих выдаче русскому царю. Однако Карл XII не собирался покидать турецкую территорию, применить же к нему силу турки не решались. В конце концов, беглому королю предложили 800 кошельков по 500 золотых монет в каждом, только чтобы он уехал, но Карл отказался.