Северный полюс
Шрифт:
Однако, несмотря на то, что во время этих 30 часов пребывания на полюсе мои мысли переполняла пьянящая радость оттого, что моя мечта сбылась, время от времени в мои размышления с поразительной четкостью врывалось одно воспоминание, относящееся к другим временам. Это воспоминание об одном дне три года назад – 21 апреля 1906 года, когда после ожесточенного поединка со льдами, открытой водой и бурями возглавляемая мною экспедиция вынуждена была повернуть назад от 87°6' северной широты из-за того, что наших припасов было недостаточно, чтобы продолжить путь.
Контраст между ужасной депрессией того дня и радостным возбуждением теперешнего был не единственным приятным
И вот теперь, мысленно деля окружающие нас льды на четыре разных направления, я пытался осознать, что после 23 лет борьбы и разочарований, мне, наконец, удалось водрузить флаг моей страны на вершине, покорить которую стремился весь мир.
Об этом нелегко писать, но я знал, что мы вернемся в цивилизацию, принеся с собой захватывающую историю последнего путешествия – историю, которой мир ждал и желал услышать почти 400 лет, историю, которая, в конце концов, будет рассказана под сенью звездно-полосатого флага, который, после долгих лет жизни в одиночестве и изоляции, стал для меня символом отчизны, воплощением всего того, что я любил, и чего, может быть, больше никогда не увижу.
Тридцать часов, проведенные на полюсе, были под завязку заполнены всеми этими маршами и контрмаршами, наблюдениями и записями, однако, я нашел время, чтобы на почтовой открытке Соединенных Штатов, которую я нашел зимой на корабле, черкнуть пару строк миссис Пири. У меня была такая традиция: завершая важный этап путешествия на север, писать такие записки, чтобы, если со мной что-то произойдет, эти короткие сообщения смогли попасть к ней в руки, переданные теми, кто останется в живых. Вот текст той открытки, которую она потом получила в Сиднее:
Моя дорогая Джо,
я наконец-то одержал победу. Провел здесь один день.
Через час отправляюсь в обратный путь к вам домой.
Целуй «детенышей».
Днем 7-го апреля, помахав флагами и сделав несколько фотоснимков, мы разошлись по своим иглу и постарались немного поспать перед тем, как трогаться на юг.
Как ни старался, уснуть я не смог, да и делившие со мной жилище Сиглу и Эгингва, два моих эскимоса, тоже никак не могли угомониться. Сначала они ворочались с боку на бок, но и когда затихли, все равно не спали, насколько я мог судить по их неровному дыханию. Хотя накануне их не слишком-то взволновало мое сообщение о том, что мы достигли цели, но радостное возбуждения, которое не давало уснуть мне, по-видимому, повлияло и на них.
Наконец, я встал и, сказав трем обитателям соседнего иглу, которые, как и мы, не могли уснуть, что мы можем постараться добраться до нашего последнего лагеря милях в тридцати к югу, распорядился запрягать упряжки и готовиться к отъезду. Мне казалось неразумным тратить время даром, без сна ворочаясь в наших иглу, в то время как погода вполне располагала к тому, чтобы продолжить путешествие.
Ни Хэнсону, ни эскимосам не пришлось повторять дважды. Вполне естественно, что теперь, когда наша работа была завершена, они хотели как можно скорее вернуться на землю, поэтому 7 апреля в 4 часа пополудни мы покинули наш лагерь у Северного полюса.
Хотя я совершенно четко понимал, что я покидаю, я не стал медлить и затягивать прощание с тем, что было целью всей моей жизни. Событие свершилось – группа людей оставила следы своего присутствия на доселе недостижимой вершине Земли, а теперь нас ждала работа на юге: от северного побережья Земли Гранта нас все еще отделяли 430 морских миль льдов, и, может быть, открытые полыньи. Я бросил один прощальный взгляд назад – и повернулся лицом к югу, к будущему.
Глава XXXIII. Прощай, Северный полюс
Мы покинули полюс 7 апреля около 4 часов пополудни. Я попытался как можно точнее передать то радостное чувство, которое мы испытали, достигнув этой точки на краю земного шара, но как ни велико было наше ликование, я покидал полюс лишь с легким оттенком грусти, которую человек испытывает при мысли: «никогда больше не суждено мне этого увидеть».
Мы снова были в пути, на этот раз, к дому, и это согревало душу, но вместе с тем, нас не покидала тревога, ибо мы еще не знали, что ожидает нас впереди. Во время разработки плана экспедиции равное внимание уделялось как задаче достижения цели, так и мерам безопасности при возвращении. Экспедиция к Северному полюсу оказалась в чем-то сродни полету: как говорят сами воздухоплаватели, самые большие трудности связаны не с самим полетом, а с безопасностью приземления.
Не будем забывать, что и экспедиция 1905–1906 годов с наиболее серьезными опасностями столкнулась не по пути на север, а на полярном льду, возвращаясь назад от крайней северной отметки, ведь именно тогда ей пришлось схлестнуться с этой заклятой, полной опасностей «Великой полыньей», которая едва не погубила всех участников путешествия. Кроме того, мы всегда будем помнить, что даже после того, как «Великая полынья» была благополучно пройдена, мы, справившись со сложностями путями по неприветливому северу Гренландии и с трудом выбравшись на берег, оказались на волосок от голодной смерти.
Воспоминания о горьком опыте прошлой экспедиции все еще владели умами участников нашей маленькой партии, когда мы оставляли Северный полюс позади и, беру на себя смелость утверждать, что каждого мучил вопрос: а не ожидают ли нас и в этот раз подобные испытания? Да, нам удалось найти полюс, но суждено ли нам вернуться, чтобы поведать об воем открытии миру? Прежде чем выйти в путь, я в нескольких словах объяснил своим компаньонам суть нашего положения и дал им понять, что нам крайне важно достичь суши до того, как начнется очередной сизигийный прилив [64] , а чтобы успеть, нам необходимо напрячь все силы. С этого момента нам следует оставлять позади милю за милей, двигаясь в быстром темпе с короткими перерывами на сон.
64
Наибольший прилив, когда приливообразующие силы Луны и Солнца действуют вдоль одного направления.