Северо-восток
Шрифт:
Я почувствовал, как меня изнутри затопила глухая ярость от потери друга. В таком состоянии не слышишь ничего вокруг, не чувствуешь ударов противника. Просто идешь напролом. Я действовал на автомате. Глаза отслеживали каждое движение врага, тело выполняло все необходимые действия: я качал маятник, уходил в волчок, рубил, резал. А в мозгу глухо билась одна мысль: «Эти суки убили Стояна! Убили!»
Окрик Захара пробился сквозь охватившее меня безумное отчаяние:
– Дан! Назад! В линию!
Нас всех учили держать боевой порядок. Каждый отдельный боец может положить множество врагов, но грош цена его подвигам, если товарищи погибнут только потому, что он ушел вперед и бросил свой фланг открытым. Вот и сейчас в горячке я не заметил, как оставил десятника без прикрытия слева.
Я мгновенно осознал ошибку и занял свое место. Теперь мы с Захаром опять рубились плечом к плечу. Правда, пешими. Лошадь Захара полегла, пронзенная копьем нео, а к своему Сивке я так и не пробился. Ему переломили хребет дубиной, а после добили ударом в голову.
Количество врагов в переулке малость поубавилось, но и мы уже изрядно выдохлись. Шаг за шагом неприятель теснил нас к завалу, где во всю трудились наши товарищи.
Я слышал за спиной грохот растаскиваемых обломков, натужное кряхтенье подгоняемых Перваком фенакодусов. Слышал, как стонет от боли в покалеченной руке Трефил, разгребая вручную обломки поменьше. К этим звукам примешивался какой-то странный скрип, будто проворачивали колодезный ворот.
Оказалось, Первак даром времени не терял. Тот странный звук, что я слышал, был скрипом импровизированной лебедки. Полностью оправдывая прозвище «мастер – золотые руки», Первак соорудил нечто вроде подъемного крана-лебедки, использовав поворотный механизм биоробота. Фенакодусы выступили в качестве «двигателя» мощностью в две лошадиные силы.
С краном дело по расчистке завала пошло быстрее – можно было оттаскивать в сторону самые крупные и неподъемные куски.
Одна беда – эти куски сперва требовалось обвязать веревками, для чего приходилось проявлять чудеса ловкости. Первак орал на Трефила: дескать, не так узлы вяжет. Тот в ответ матерился и обдирал ладони в кровь, пытаясь просунуть концы веревок под здоровенные фрагменты обвалившихся стен.
А нам с Захаром вдвоем становилось все труднее перекрывать весь переулок. Одна из «обезьян» умудрилась прорваться за наши спины и с азартным ревом понеслась к завалу.
Целиком поглощенные работой по расчистке, ни Первак, ни Трефил в упор не замечали приближающейся сзади смерти.
Мутант в два прыжка добрался до Первака и уже замахнулся железным копьем, когда на его пути встал Кирилл. Он только-только успел унять кровотечение и залепил раны на лице пластырем из бересты и черной березовой смолы.
Клинок Кирилла, словно сам собой, выпрыгнул из ножен и перехватил в воздухе заточенный арматурный прут, нацеленный в спину Первака.
Кирилл отлично видел дефекты металлического копья нео и точно знал, в какое именно место следует бить. Его меч одним махом перерубил прочный на вид арматурный прут. В руке «неандертальца» вместо грозного оружия остался лишь короткий обрубок. Мутант удивленно вскрикнул, но возглас тут же сменился бульканьем – возвратным движением меч Кирилла пропорол ему горло.
Труп нео рухнул в двух шагах от Первака, заливая мастерового кровью. Тот обернулся, только сейчас осознав, что же именно произошло, завис на мгновение, а потом паскудный характер взял свое:
– Ты чего, в сторонке его завалить не мог? – попенял вредный мужик Кириллу. – Сюда зачем пропустил? Работать мешаешь!
– Хоть бы спасибо, гад, сказал! – обозлился Кирилл.
– За что спасибо? За то, что я ваши шкуры пытаюсь спасти, завал разгребаю? – мгновенно ощетинился Первак. Сказано было так, будто он растаскивает обломки в одиночку, причем вручную, а остальные в это время на гулянке медовуху жрут и девчонок тискают.
– Ну ты и… – Кирилл грубо выматерился.
– Иди давай, не прохлаждайся! – тут же заорал в ответ Первак.
Кирилл смачно сплюнул, перехватил поудобнее рукоять меча и бросился на подмогу мне и Захару.
Очень вовремя. Вдвоем нам было трудно сдерживать врага. Мутантам постепенно удалось разделить нас. Захар оказался чуть впереди, вынужденный вести бой с тремя противниками сразу. На мою долю пришлись двое, что тоже не мед. Причем они оба были свеженькими как огурчики, а я изрядно намаялся без перерыва махать мечом.
Усталость навалилась как-то внезапно, вдруг. Теперь «Феникс» казался неподъемным, а броня – весом в десяток пудов.
Один из нео попытался насадить меня на стальное копье, а второй предпочел расколоть мою голову дубиной.
Я увернулся от дубины и сделал выпад в сторону копьеносца. Грудь мутанта защищала доска, но от широкого замаха она качнулась в сторону, открывая беззащитное брюхо.
Я четко видел, куда надо бить. Но моя рука вдруг почему-то сама собой резко изменила направление удара и направила клинок выше – аккурат в защищенную деревянной броней мохнатую грудь.
От резкого соприкосновения с доской «Феникс» прогнулся, но выдержал, не сломался. Да и нео, естественно, оказалось хоть бы хны. От удара он лишь чуть-чуть качнулся назад, по-прежнему пытаясь всадить копье мне в пупок.
Ни уклониться, ни защититься я уже не успевал.
Острие заточенного арматурного штыря сделало рывок ко мне, коснулось кольчужных колец. Сейчас оно сомнет их, прорвет поддоспешную рубаху, штаны и вонзится холодным колом мне в живот, разрывая внутренности…
Мой желудок скрутило коротким спазмом в предчувствии неминуемого удара…
Но его не последовало. Внезапно копье нео резко ушло влево. Мутант глухо охнул и удивленно оглянулся. Я машинально проследил за его взглядом. Кирилл! Это он спас меня! Его меч вошел в бок нео аккурат между досок. Ранение не смертельное, но оно заставило вражину покачнуться от боли и сбило нацеленный в меня удар.
Второй мутант опять попытался размозжить мне голову дубиной. Но мой «Феникс» убедил его, что он не прав.
Пока Кирилл добивал раненого копьеносца, я попытался прорваться на помощь Захару.