Северо-Запад
Шрифт:
Додумать предсмертную мысль я не успел. Арбалетчик бросил свое оружие, повернулся и припустил бегом к зданию комбината. А за моей спиной раздался топот, будто очень резвый наскипидаренный слон вознамерился срочно со мной познакомиться.
Я обернулся… и челюсть моя свободно повисла на связках, как парашютист на стропах. Потому что на меня неслось нечто невообразимое…
Я вообще-то в детстве был примерным мальчиком. И вместо того, чтобы, как все нормальные мальчишки, мучить кошек, охотиться с рогаткой на воробьев и бить камнями стекла в окнах врагов с соседней улицы, читал книжки. Естественно,
И вот в одном из этих промежутков попался мне в руки потертый фолиант с забавными доисторическими зверушками. Одна запомнилась особо. Задние лапы толстые и мощные, хвост под стать этим лапам, чисто бревно. Передние лапки чисто декоративные, а морда — одна сплошная пасть с глазами. Называлось это чудо природы Tyrannosaurus rex. Запомнилось название потому, что одного из наших дрессированных медведей Рексом звали…
Так вот, сейчас этот самый рекс, воплощенный в металле, чесал ко мне на всех парах, недвусмысленно разинув пасть. То есть не дрессированный медведь из моего детства, а самый натуральный тираннозавр, только с мощными и когтистыми передними лапами, между которыми прямо из груди торчало дуло автоматической пушки.
До меня наконец дошло. Если арбалетчик вначале и собирался меня прикончить, то, увидев этот слегка тронутый ржавчиной стальной кошмар, предпочел выстрелить в него. Да только роботу его выстрел как мне укус моли-наркоманки, обожравшейся нафталина. Но все же спасибо тебе, рекс тираннозаврович, за лишние полторы секунды жизни…
Но порой полторы секунды — это очень много. Я даже сперва не понял, что вдруг такое выскочило из-за развалин и ударило робота в бочину. Только похожую пасть отметило сознание и более обширные следы коррозии на ней, смахивающие на пятна засохшей крови.
В следующее мгновение два огромных, но на удивление гибких тела бились среди старых бетонных плит, размалывая их в пыль ударами лап и мощных хвостов. В этой мешанине я смог разглядеть, что с «моим» роботом схватился точно такой же стальной звероящер, только более серьезно побитый жизнью и коррозией. На одной его лапе не хватало когтей, в зубах виднелись промежутки, а в левой глазнице вместо блестящей оптики болтались обрывки синтетических мышц и световодов.
И «мой» явно забивал лузера, неизвестно с какой радости бросившегося на более сильного противника. Рвал его зубами, дубасил конечностями, хлестал хвостом… А я, вместо того чтобы бежать со всех ног, стоял и смотрел, не в силах оторвать взгляда от этого первобытного зрелища…
Наверно, все-таки не труд сделал из обезьяны человека, а естественный отбор. Самых любопытных и впечатлительных мартышек сожрали хищники. Выжили равнодушные рационалисты, которые сидели в теплых пещерах и не посещали опасных шоу типа того, что разворачивалось сейчас перед моими глазами.
В общем, ржавый динозавр должен был вымереть с минуты на минуту. Более хорошо сохранившийся соперник повалил его на спину и методично добивал ударами передних лап, словно гвозди заколачивал в беззубый, одноглазый череп.
Бам! Бам! Бам!..
И вдруг среди этого «бам-бам» что-то бабахнуло громче в разы, отчего «моего» рекса отбросило назад словно пушинку. Причем, пока он летел, на его спине набух и прорвался
Плотно пригнанные чешуйки тираннозавровой брони разорвало на части, словно они были картонными. Рекс со всего маху грохнулся на плиты и больше не двигался. А из груди его ржавого противника поднимался к небу легкий дымок. Вернее, не из груди, а из развороченного взрывом дула автоматической пушки.
«Последний довод королей… который надо хоть изредка чистить перед тем, как стрелять», — подумал я. Наверно, робот берег этот выстрел многие годы, чисто на крайний случай. Но при этом позабыл элементарные нормы ухода за оружием. А ствол забился всякой дрянью, и хотя свое предназначение выполнил, но и хозяину нанес неслабую травму…
На которую тот особого внимания не обратил.
Сейчас робот пытался встать, кося на меня плотоядным лиловым глазом. Ах ты, падла доисторическая!
Не мешкая, я сунул «Бритву» в ножны на предплечье, подхватил с земли фламберг и в два прыжка преодолел расстояние между мной и поверженным роботом. Поднырнув под удар покалеченной лапы, я с силой долбанул острием двуручного меча по единственному объективу, сохранившемуся в башке стального тираннозавра.
Грубое орудие Средневековья победило технологию. Острие меча разбило объектив и провалилось в череп робота на четверть. Я вовремя отпустил рукоять. Клинок что-то замкнул в башке стального тираннозавра. Треск, вспышка — и оплавленный обломок меча упал на землю. Из пасти робота повалил дым.
И вдруг у меня со страшной силой заболела голова. Словно ее в раскаленные тиски зажали и вдобавок нехило приложили кувалдой по макушке.
Я сильно прикусил губу — вкус крови здорово помогает, когда очень хочется упасть на колени, сжав виски между ладонями, и выть подобно раненому волку. Я прекрасно понимал, что это неспроста. Какая-то тварь пытается поджарить мне мозги… вот только узнать бы, какая именно. Два дохлых динозавра и трупы тряпичных пугал не в счет. Но вокруг больше никого…
Внезапно боль отпустила. Я сплюнул комок вязкой кровавой слюны… и прыгнул вперед. За кучей битого кирпича мне почудилось какое-то шевеление.
«Бритва» уже снова была у меня в руке, занесенной для решающего удара…
— No! — раздалось заполошное верещание. — Don't kill me!!!
«Бритва» замерла в верхней точке… и опустилась. Из красного крошева лезло что-то странное, явно неживое, которое шипяще-надтреснутым голосом старого катушечного магнитофона просило по-английски его не убивать.
— What the fuck?.. — чисто на автомате проговорил я — за годы службы в Легионе научишься материться на всех языках планеты.
Это был стальной паук, сильно смахивающий на пару сложенных вместе больших эмалированных тазов, из которых торчали мощные жвалы-манипуляторы и восемь длинных ножек. Я видел таких в прошлый раз рядом с роботом, оккупировавшим мост возле Кремля. Данила называл их «пристяжью», роботами обслуги при более мощных боевых био. Дружинник утверждал, что твари эти довольно тупые и трусливые. Но если разобраться, трусость — это инстинкт самосохранения в чистом виде. А инстинкты — это уже признак живого организма. Который, как известно, способен к эволюции. И процессор на ножках из зоны ЗИЛ наглядный тому пример.