Северяне
Шрифт:
Они пошли рядом и не заметили, как оказались в стороне от праздничной суеты и веселых игр.
– Как хорошо, что я встретила тебя, – искренне призналась княжна. – Еще с того дня, когда была у вас на пастбище, хотела видеть тебя.
– Меня? – недоверчиво воскликнул Всеволод.
– Да. Отец твой накричал тогда… Так зло смотрел на меня, что взгляд его и теперь не дает покоя. Да еще сказал… Ты помнишь, что сказал твой отец про лебедя?
– Кажется, про коршунов тогда он говорил.
–
– Все потому, княжна, что то не лебедь был, а лебедица. Быть может, даже дева-лебедица.
– Неужто! – испугалась девушка. – А откуда ты об этом знаешь?
– Отец говорил. Потому и трудно людям найти лебединое озеро, что среди птичьих стай девы-лебеди живут и прячутся там от людского глаза.
– Они никогда мне не простят, – опечалилась Черная.
– Ну что ты, княжна! Стоит ли думать об этом? У каждого на свете свой конец. Даже у девы-лебедицы. И не метятся они.
Девушка пристально взглянула на Всеволода:
– Ты так думаешь?
Но он не успел ответить. На опушке, где-то совсем рядом, послышалось призывное ржанье. Княжна прислушалась и рассмеялась. Забыв свои тревоги, она как-то по-особому свистнула, видно, только одному ее коню известным свистом.
Загудела земля, и вскоре перед девушкой стал гривастый, с выгнутой, как у лебедя, шеей конь. Отблески костра, то припадавшие к земле, то снова вздымавшиеся к небу, переливались на блестящей шерсти, то скрадывая, то высвечивая в темноте белизну его длинной, пышной гривы. Из глаз так и сыпались искры, из ноздрей несло жаром.
Коню не стоялось на месте. Он бил о землю копытами, играл около княжны, словно звал ее в седло. И в этом беспокойстве, в твердой и гордой осанке чувствовались и сила и резвость его. Казалось, сядь на него верхом, не только через леса и долы – за высокие тучи понесет этот конь.
– Заскучал мой Сокол, зовет домой, – ласково молвила княжна.
Тонкими пальцами она поглаживала голову коня, расчесывала гриву, а Всеволод смотрел на нее, глаз не в силах отвести.
Тем временем снова жарко разгорелся костер, песня девичья еще громче зазвенела над лесом.
Черная направилась к хороводу. Захотелось ей снова потанцевать в веселом девичьем кругу. Но вдруг увидела: из темного леса выехал всадник и погнал коня прямо на хоровод.
Всполошились девицы, поднялись беготня, шум и крики. Однако ни княжна, ни Всеволод не удивились: ведь именно сейчас, после этой песни, и должен был появиться всадник и выхватить из хоровода марену. Да только успел конь выскочить из бурлящей толпы, как до слуха княжны долетел отчаянный неистовый девичий вопль.
Черная схватила Всеволода за руку:
– Гляди, он не марену,
– Куда ты, Черная! – пытался задержать ее юноша. Он знал: в такое дело, кроме родни, никто не вправе вмешиваться.
Но княжна бросила ему одно только слово: «Милана!» – и птицей метнулась за всадником.
Сокол помчался в стремительном беге. Он чувствовал нетерпение княжны в каждом толчке, в горячем ее дыхании на гриве. Сближаясь, все больше распалялся, неудержимо, как стрела, летел над землей, резал грудью воздух, все вперед, вперед!
Заметив погоню, пленница еще громче закричала, а парень стал сворачивать к реке: священная вода благословит их брак, там никто не посмеет отнять Милану! Но сорвалась его затея: княжна разгадала замысел парня и, срезав угол, встала поперек дороги.
Одно мгновение – и молодца с девицей словно и не было в седле! Черная с такой силой осадила их коня, что всадник и его пленница полетели на землю.
– Не смей, княжна! – зло крикнул Младан, поднимаясь и загораживая собой Милану. – Ты в этом деле сторона! Не мешай нам!
– Я тебе дам «сторона», негодяй! – яростно отозвалась Черная. Она выхватила из седла лук и, накладывая на него остро отточенную стрелу, закричала: – Пусти девицу!
Юноша отступил, широко раскинув руки, заслоняя собой невесту.
– Ну? – княжна стала целиться из лука.
Но что это? Милана вдруг рванулась вперед. Она побежала к своей подружке, падает перед ней на колени, хватает руками стремя и просит… слезно молит отпустить ее с Младаном!
Черная оторопела::
– Тебя? С Младаном?
– О княжна! Подруженька моя! – рыдает Милана. – Отпусти нас с милым моим, не то наедут братья. Младана могут убить, а меня… меня к отцу поведут!
– Так ты… по своей воле?.. – не верит Черная.
– Да, да, по своей! Сегодня же ночь под Ивана Купалу. Мы заранее сговорились бежать.
От сердца говорит Милана, взгляд у девушки искренний. слезы бегут по лицу, но княжна все еще не верит, смотрит на нее широко открытыми, удивленными глазами.
– Так почему же ты кричала, словно тебя режут? Милана всхлипнула:
– Иль ты забыла? Так велит обычай: девица должна кричать, когда ее умыкают.
«Правда, обычай велит», – только теперь вспомнила княжна.
Она задумалась, опустив повод, глядя на свою подружку и Младана.
А когда вдали послышался стук копыт, Черная быстро обернулась и резко крикнула обоим;
– Удирайте!
Те мигом вскочили на коня.
И тут из темноты выскочил на своем Вороном Всеволод. Он догнал княжну и хотел было пойти наперерез беглецам. Но Черная остановила его.