Северянин
Шрифт:
Хотя все мое оружие и приобрело свое менто-информационное поле. Но только какие-то из разложенных предметов обрели еще и свою душу, живую и трепещущую, однако, не все. И именно они стали по-настоящему живыми.
Но что было несколько непонятно, почему-то не все.
«Видимо это и есть, те непонятные результаты моей неизвестной ошибки», - решил
Хотя чувствовал я, как это ни странно, все оружие. Все свои дополнительные пять рук, ног, лишних пальцев, глаз и ушей, мгновенно выросших, появившихся и образовавшихся у меня, с обретением этого оружия.
У меня сейчас было такое
И это было несколько странно. Ведь я сидел, прислонившись спиной к стене, и не касался руками крыши здания.
Но с обретением новых свойств у этих предметов у меня появилось и объяснение этих моих чувств.
«Вот они мои новые органы чувств», - подумал я, посмотрев на разложенное оружие.
Создавалось такое впечатление, будто оно действительно является продолжением меня, и любые воздействия на него передаются и мне самому.
«Не знаю, хорошо это или плохо, быть оружием и ощущать то, что ощущает оно, но если привязка является более прочной и продвинутой связью и тесным взаимодействием с оружием, то по идее хуже от этого не должно», - рассудил я, - «только лучше».
Внезапно в моей груди, примерно там, где находилось мое центральное энергетическое сплетение, зародилось какое-то щемящее и тоскливое чувство. Потянувшись к нему, я понял, что оно ощущается сразу с двух направлений. Доверившись своему чувству, я закрыл глаза, и, постаравшись определиться, потянулся к одному из источников этого странного зова. Затем, так и не открывая глаз, наклонился вперед и положил свою ладонь на теплую и бьющуюся в такт моему сердцу какую-то странную пульсирующую менто-энергетическую аномалию, будто зовущую меня.
Открыв глаза, я понял, что моя рука сжимает рукоять одного из моих мечей.
«А чего я еще ожидал», - усмехнулся над собою я, разглядывая оживший клинок, притаившийся смертельным подарком в моей руке.
И как-то подсознательно позвал его, ощутив живой и радостный отклик этого смертоносного и опасного предмета.
«Ярость» или «Яр», - таково стало его имя. Холодная и смертельно опасная ярость, которая не затуманивает сознание, а делает его кристально чистым и помогает в бою, пройти там, где другие бы остановились, победив страх, перешагнув его. Поняв, кто же является источником этого необычного зова, я взял в руки и второй парный клинок.
«Внезапность» и «Стремительность», или «Рапида», - быстрая, резкая и внезапная смерть. Удар будет приходить оттуда, откуда его не ждешь. Точный, быстрый, беспощадный.
Два клинка, несущие смерть, лежали у меня в руках и пели в такт биению моего сердца. И я знал, каждый его удар это может быть чья-то смерть.
Эти клинки были вершиной боевого искусства какого-то неизвестного мастера, вершиной и закатом, в который он вложил свою бессмертную душу. И именно она позволила им сейчас возродиться вновь. Обрести жизнь. И связать нас.
А потом осознал, вернее, просто почувствовал где-то на глубинном бессознательном уровне своего восприятия, что они готовы служить мне, помогать, быть со мною всегда и везде. Что они никогда не придадут и не оставят меня.
Ведь они это я, а я это они.
Это единение с мечами было странным эффектом, которого не наблюдалось при использовании любого другого оружия. Арбалеты и лук не обрели свою душу, просто теперь к их боевым качествам добавилось несколько дополнительных.
Все они, впрочем, как и мечи, могли служить только одному владельцу. Любой дугой бы просто даже не смог взять мое оружие в руки.
«Нужно быть с этим осторожнее», - решил я, - «и не давать прикасаться к нему». Почему-то я был уверен, что ничем хорошим это не кончиться.
Вторым качеством стало то, что я всегда и везде знал, где находиться мое оружие, а так же четко представлял, ту местность и пространство, что его окружает.
Ну и, пожалуй, самым главным достоинством привязки стало повышение боевых качеств всего оружия, я сейчас четко и ясно представлял все его сильные и слабые стороны, мог точно сказать, где и когда его лучше использовать. Мог определить при каких обстоятельствах оно окажется наиболее смертоносным и эффективным. Понимал и знал все нюансы его тактических приемов применения, боевых параметров и характеристик.
В дополнение, оружие стало передавать мне избыток накопленной энергии, а мечи к тому же еще могли поделиться жизненной и энергетической силой моих противников, с которыми мне придётся встретиться и столкнуться в будущем. Оружие стало смертоносным. Раны, нанесенные им, заживали гораздо сложнее и труднее, чем от простого или иного магического оружия. И это не зависело от свойств снарядов или заклинаний вложенных в это самое оружие. Просто оружие теперь всегда наносило не только физический вред, но и разрушало менто-информационную основу любого существа.
Мое оружие поистине стало орудиями смерти и убийства.
Возможно, у него появились и еще какие-то новые свойства, но Искатель и эти то свойства определить не смог, это были лишь мои чувства и подсказки моей интуиции, что уж говорить о чем-то ином, я же тоже ничего другого пока не чувствовал.
Но ментоинтерфейс обещал завести специальный параграф, фиксирующий все дополнительные обнаруженные свойства у моего оружия.
Разобравшись со своим вооружением, я встал на ноги и занялся экипировкой, учитывая свои предыдущие наработки, по его размещению.
Первым делом я проверил свой доспех, с которым казалось, сросся в последнее время. Так удобно и незаметно он сидел на мне.
Потом надел перевязь с метательными ножами, сдвинув их так, чтобы не было заметно со стороны, если я поверх надену еще и плащ.
Потом примостил на руки, в рукава куртки, по дротику.
При этом проверяя удобство размещения и скорость доступа к оружию.
Дротики кстати были несколько необычные, больше похожие на боевые китайские метательные спицы, но Искатель их однозначно определил как метательное оружие, тем более и я сам убедился, что вполне приемлемо умею им пользоваться. Сказывалось два уровня изучения гипнопрограмм «Стрелок» и «Рукопашный бой». Оказывается, моим спицами-дротиками вполне эффективно можно было пользоваться как на расстоянии, так и в общей свалке, когда большинство противников одеты в кольчуги или доспехи с небольшими отверстиями.