SЕXсуальные отношения в деградирующем обществе
Шрифт:
Такие намеки обеспокоили К. Начала расспрашивать подруг про половую жизнь, узнала, «что нужно мужчинам». При следующих интимных встречах стала имитировать оргазм форсированным дыханием, вскрикиванием и даже царапаньем сожителя. Это его несколько заинтересовало, встречи стали чаще, но не надолго. Пытаясь удержать сожителя, К. разыгрывала из себя все более страстную женщину. По совету осведомленных подруг навязывала орально-генитальные контакты и половые акты в различных изощренных позах, «хотя самой было отвратно».
Однако сожитель все чаще говорил, что у нее «холодная душа и любовь фальшивая». Чтобы доказать «свою безумную любовь», К. решилась на крайность. Она написала «предсмертную» записку, в которой в напыщенных, экзальтированных фразах «прощалась» со своим любовником. Перед его приходом К. оставила записку на видном месте в комнате, а в кухне разложила ворох старых газет и других легко воспламеняющихся предметов, привязала к потолку веревку с петлей, отперла входную дверь и, встав на табуретку с надетой на шею петлей, стала ждать, надеясь, что любовник будет потрясен происшедшим и после спасения ее останется с нею навсегда. Когда К. услышала звук открывающейся двери, она подожгла газеты и затянула на шее петлю. Увидев дым, сожитель бросился на кухню, вынул К. из петли (как оказалось, она сознания не теряла), но пожар они погасить не сумели: сгорела вся квартира К. и ее соседей. На первом допросе К. сразу рассказала причину поджога и суицида.
Среднего роста, выглядит моложе своих лет, правильного телосложения, молочные железы развиты хорошо, оволосение на лобке по женскому типу. Патологии внутренних органов нет. Отмечается повышенная возбудимость вегетативной нервной системы.
В ясном сознании, ориентирована правильно. Считает себя здоровой, намерена выступать в суде, но в целом довольна помещением в больницу, таи как «потрясена» всем случившемся и действительно «хочется в петлю». Называет себя «глубоко несчастной». Во время беседы с врачом волнуется, краснеет, от слез легко переходит то к гневу, то к восторгу. Гротескно жестикулирует, заламывает руки, беспокойно ходит по кабинету. Говорит, что, наконец, «нашла роль своей жизни» и «доведет ее до конца». Требует, чтобы суд состоялся «сегодня же». «Пусть соберутся все, пригласят корреспондентов, пусть приедут с телевидения… Пусть все учатся на моей трагической судьбе. Это кино, это роман — пусть будут писатели и режиссеры и хоть немножко поучатся правде жизни». Успокаивается с трудом, но тут же начинает рыдать («жаль, что не погибла и не сгорела»). Продуктивной психотической симптоматики, а также формальных расстройств интеллектуальной сферы нет.
Заключение: вменяема. Диагноз: истерическая психопатия.
Формированию истерической психопатия в данном случае способствовала и наследственная отягощенность (вероятно, мать К. также отличалась истерическим характером), и неблагоприятные условия воспитания. Истерические черты у К. проявились уже с детства (ночные кошмары с «оцепенением»). Некоторые истерические черты (позерство, экспансивность) способствовали ее увлечению сценой. Окончив педагогический техникум, она нашла новое увлечение, но не понимала, что ее практика «игрового преподавания» не соответствует методическим установкам. Деловую критику приняла с характерной для истериков логикой: все косные и тупицы, она умнее всех.
При правильном в целом сексуальном развитии в первой половой связи по любви сразу проявились дисгармонические особенности личности: афишировала свои интимные отношения, при всей «страстности» от половых актов получала лишь отвращение, ее влекла только внешняя сторона. Непонимание любовником «красоты и величия любви» при фактически негативном отношении К. к сексуальной стороне связи легко привело к разрыву. Свое «счастье» К. нашла в клубной самодеятельности, где ее «Я» всегда было в центре внимания.
В половом отношении К. фригидна. В половую связь она вступила не из-за возникшего эротического чувства, а ради преклонения перед ее «артистическим талантом», ради внешней стороны, «антуража» (шампанское, душещипательная музыка и т. д.) интимных отношений.
После разрыва К. тяготило отсутствие не полового удовлетворения (как такового она его никогда и не получала), а «красивого спутника жизни». Чтобы удержать своего очередного сожителя К. идет на имитацию яркой сексуальности, несмотря на отвращение и отсутствие положительных эмоций. Фактически фригидность, сочетающаяся с ориентацией на внешние аксессуары сожительства, а не на эротическую сторону отношений с мужчинами, обусловила неправильное половое поведение К., постоянную игру в секс без физиологической потребности в нем. Совершенное деяние тесно связано с таким стилем полового поведения К. Попытка имитировать самоубийство фактически была единственным доступным для нее способом удержать очередного «спутника жизни».
У К. есть достаточно яркие проявления истерического характера (экзальтированность, аффективная лабильность, жажда признания, склонность к гиперболизации, аффективная логика суждений и др.). Однако в целом психическая дисгармония К. не столь глубока, чтобы лишить ее способности отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими.
В целом при судебно-психиатрическом освидетельствовании психопатических личностей определяется тип личностной дисгармонии, а также учитываются выраженность психической незрелости, грубость эмоциональных и волевых расстройств, отсутствие или сохранность критики к своему состоянию, способности корригировать свое поведение, вид и выраженность нарушений социальной адаптации, склонность к частым и заметным декомпенсациям.
Если правонарушение было совершено в период тяжелой декомпенсации или патологической психопатической реакции, то состояние лица, страдающего психопатией, в момент правонарушения может расцениваться как временное расстройство психической деятельности, обусловившее невменяемость. Невменяемыми также могут быть лица с глубокой дисгармонией всего психического склада.
Ключевым судебно-психиатрическим вопросом при психопатиях с половыми расстройствами является мужской гомосексуализм. Это особое отношение определяется не только тем, что гомосексуальные акты (мужеложство) в нашей стране уголовно наказуемы, но и частотой как в популяции (распространенность гомосексуализма среди мужчин варьирует от 1 до 4 %), так и в судебно-психиатрической практике. Х. Шварц сообщил, что более чем в 30 % судебно-психиатрических экспертиз, проведенных в Грейфсвальде (ГДР), речь шла о сексуальных аномалиях, в частности о гомосексуализме, а из этого числа 53,5 % гомосексуальных актов совершались с детьми.
Если судебно-психиатрическое заключение по поводу психопатических личностей с сексуальными перверсиями зависит от глубины психопатии, ее динамических сдвигов, а тяжесть синдрома сексуальных перверсий интимно связана со структурой и выраженностью психопатии, что позволяет их рассматривать в едином синдромокомплексе при определении вменяемости, то вопрос о гомосексуализме значительно сложнее и требует особого рассмотрения.
Этот вопрос специально обсуждался на международных конференциях (в частности, на 3-м симпозиуме в Берлине в сентябре 1964 г.). Уголовная ответственность за гомосексуальные акты разная в различных странах (от возбуждения судебного дела до безнаказанности, если гомосексуальный акт не сопровождался принуждением и не проводился с детьми, от признания невменяемости до уменьшенной вменяемости и вменяемости).
Н.И. Фелинская в руководстве по судебной психиатрии по этому поводу писала, что, поскольку «сексуальные извращения не являются врожденными, а развиваются в процессе формирования личности условно-рефлекторным путем», «психопатия формируется и развивается под влиянием условий окружающей среды, неправильного воспитания и пр. Лица, обнаруживающие психопатию, не лишены способности правильно оценивать окружающую действительность и руководить своими поступками, так как у них нет изменений психики, которые бывают у психически больных», «поэтому страдающие психопатией в большинстве случаев признаются вменяемыми и подвергаются общим мерам наказания».