Сейф командира «Флинка»

Черносвитов Владимир Михайлович

— Ничуть. А разница все же существенная, Солтан Мустафович. Чурикову легче и проще прижиться здесь, да он, собственно, уже природнился: тут его дом, семья, друзья — все. Коля несчастный человек: сирота, вырос в детдоме, ни родных не знает, ни какой город или село Сибири его родина. А мы знаем, любим и крепко, кровно привязаны к своему родному Дону. Вот мама моя — смотреть больно... Она, конечно, молчит, но мы-то видим: тоскует по дому! Как же я могу не уважить родную мать? Да и казакам нашим надо обретать чувство родины и любви к ней...

— Вот это правильно! А казаки твои

как раз здешнего происхождения, нашенские, так что...

— Ан нет, Солтан Мустафович, — Сергей засмеялся, — рожать-то Лида обоих к маме в Ростов ездила! Иль забыл?

Шарипов даже по столу хлопнул, тоже смеясь:

— Вот шайтан-семья! И тут объегорили! А ты чего молчишь, комиссар? — обрушился на Соловецкого.

— А что я скажу, когда сам свою Пинегу каждую ночь во сне вижу? — признался Соловецкий.

— Тогда лучше молчи, — согласился Шарипов. — Та-ак. Значит, на Дону у тебя — просто рай. И климат, и бытовые условия, и заработки...

— Ну, дались всем эти условия! — перебил Сергей. — Прямо культ какой-то! Знаю, Солтан Мустафович, знаю: и особняка такого мне никто в Ростове не даст, и должности — пока что, и заработков таких не будет — все знаю! И тем не менее...

— Ну ладно, ладно, сбрось обороты. Это я так...

Весело зазвонил телефон. Соловецкий взял трубку:

— Здравствуйте, Лидия Георгиевна... Да никуда не подевали, здесь он, вот, рядом сидит...

Вечерело. Жаркое солнце ослепляюще золотило море и дюны. На самой стрелке пустынного мыса — где когда-то саперы взрывали фугаски — возле костерика расположились Сергей, Лида, Борис и Коля Чуриков со своей Дашей.

Легкая волна лениво ополаскивала борта катера, пришвартованного к кусту ракиты на берегу. В такт всплескам, подыгрывая себе на гитаре, Борис напевал любимую:

Наши мили трудны, Мы идем, словно в бой. Затаились с войны Сто смертей под водой. Я с тобою не раз Поднимал их со дна. Ждет тебя, водолаз, глубина.

Было тепло, радостно и чуть грустно — как всегда при встрече с прошлым. Даже близким.

— А где-то теперь комиссар? — спросил Шнейдер.

— Ояр Янисович снял погоны и теперь ходит в рыбфлоте первым помощником на плавбазе. А здесь все суда и корабли близ берега проходят, — кивнул Николай на воду, — так что видимся.

— Боб, а ты сам-то куда назначен, скажешь наконец?

— И скажу и покажу. Вы меня лучше спросите, кого я первого встретил в Балтиморске? Великолепного Вальку Сафар-Оглы! И представьте: молодой талантливый инженер-геолог уже возглавляет промышленную разведку нового рудного месторождения! И чего? Сталинита!!

— Ка-ак?! — изумились все.

— А вот так! Некоторым рыбколхозникам надо бы газетки почитывать иногда. В них, кстати, не писалось об этом. Только мне, как особо доверенному лицу, Валентин...

— Боря! —

укорила Лида.

— Хорошо. Только нам Валентин по-дружески поведал это. И, кто знает, возможно, уже крупицы этого сталинита будут в металле моего корабля.

— Да когда же мы его увидим-то?

— Скоро. Увидите — ахнете еще!

— Неистребимый хвастун! Пойдемте-ка домой, братцы, а то внуки, поди, уже доконали бабушку, — решила Лида.

— Да-да, — подхватила Даша. — Наша, наверно, обревелась уже.

Борис стал уговаривать посидеть еще, все заспорили...

— Стоп моторы! — воскликнул вдруг Сергей. — Смотрите, какой красавец!

Из-за лесистой косы выплыл и величаво пошел по фарватеру мимо друзей новый — только со стапеля — океанический спасатель.

— Ну, каков? Я же умолял — подождите. Я же обещал — увидите. И я же говорил — ахнете. Пожалуйста! Вот на этот корабль помощником Ладоги назначен ваш друг лейтенант Шнейдер! Ну, что?

— Ну Боб, ну интриган! — засмеялась Лида и вдруг стиснула пальцами плечо мужа: на борту корабля сверкало бронзой: «Георгий Рындин»!

Николай посрывал с плеч женщин платочки и просемафорил: «Абаканцы сердечно приветствуют любимого командира на ГКП нового флагмана спасателей, желают «Рындину» счастливых плаваний и славных дел!» — одновременно с вахтенным сигнальщиком прочитал сам Ладога, стоявший на крыле мостика.

На флагмане, дрогнув, чуть приспустился флаг и тотчас взвился. А с сигнального поста пронзительным голубым светом заморгал прожектор: «Благодарю. Желаю счастья и трудовых подвигов. Помните: ветераны «Абакана» всегда желанные гости на борту «Рындина». Ладога».

Корабль сбавил ход, продлевая минуты радостной встречи. А корабельные динамики широко расплеснули по берегу любимую песню молодых рындинцев:

Если вдруг немота Воцарит в глубине, Значит, друга беда Обнимает на дне. Встрепенись ото сна И — на помощь тотчас! Ждет тебя, глубина, водолаз...

Москва — ДКБФ — Ростов

1974—1985

КОРОТКО ОБ АВТОРЕ

Владимир Черносвитов родился в Петрограде 27 февраля 1917 года. Трудовую деятельность начал рано, но не по нужде — влекла романтика. Еще учеником старших классов ездил на лето рабочим геологических экспедиций, побывал в междуречье Волги и Дона, на Урале, в Средней Азии. Окончив вечерние геолого-разведочные курсы, работал на Колыме и Чукотке.

В 1938 году поступил в военное училище, а уже в конце 1939-го уехал добровольцем на фронт — шла война с белофиннами. Прошел всю Отечественную. Начал лейтенантом, закончил гвардии майором. Участвовал в битвах под Москвой, Сталинградом и на Курской дуге.