Сейф за картиной Коровина
Шрифт:
– Встать, сволочь!
Именно в тот момент вошли в комнату Нина с Дайнекой.
Эльза Тимофеевна сидела не шелохнувшись, с прямой спиной и вздернутым подбородком.
То был единственный раз, когда Семен Семеныч появился в этой квартире, он же – последний, до страшной ночи гибели Нины. И вот – сегодня…
Дайнека вспомнила то, о чем ей поведала Нина, и будто перенеслась в прошлое…
Прабабушка Нины, Эльза Тимофеевна, была женщиной удивительной. История ее жизни так же захватывающа, как и грустна.
Она родилась в Москве в самом начале прошлого столетия. Отец ее, Тимофей Федорович Крамской, профессор медицины, преподавал в университете, занимался наукой и успешно практиковал. По Москве ходили легенды о чудесных исцелениях больных, прооперированных им.
Он был женат на дочери золотопромышленника Терпигорьева, Настасье Никандровне, с которой познакомился уже будучи пятидесятилетним вдовцом. Ей в ту пору был лишь двадцать один год.
А женился Тимофей Федорович так.
Случилось Никандру Осиповичу Терпигорьеву заболеть, и он, покинув родной сибирский город, приехал вместе с женой и дочерью в Москву, где имел свой дом. Операция (а грыжу оперировал сам профессор Крамской) прошла благополучно. Постепенно знакомство золотопромышленника и профессора перешло в дружеское расположение с обеих сторон.
После перенесенной болезни некоторое время Никандр Осипович вместе с семьей оставался в Москве. Профессор часто бывал у них в доме – заходил отобедать или по необходимости осмотра своего пациента. Пользовал он и жену Терпигорьева, и его дочь.
Однажды, когда Тимофей Федорович осматривал занедужившую Настасью Никандровну, девушку в теле и при других внешних достоинствах, одолел их грешный соблазн. Профессор, как человек порядочный, в тот же день сделал предложение и немедля получил родительское благословение.
Состоялось венчание.
Довольные таким разрешением вопроса, Терпигорьевы уехали домой, на прииски. Дочь же их осталась жить в Москве, при муже-профессоре.
В назначенное время у них родилась дочь, первая и единственная. Назвали ее Элизой. От рождения у девочки были больные легкие, и в живых она оставалась только благодаря тому, что отец у нее был профессор медицины, а дед не ограничен в средствах. Редкий год ее не вывозили за границу лечиться и дышать морским воздухом. Чаще всего с ней выезжал отец. Матушка, располневшая к тому времени настолько, что и с кресла поднималась редко, предпочитала оставаться в своем доме, в Москве.
Отец постарел и уже не отдавал столько сил и времени врачебной практике. Они с дочерью уехали в Ниццу, где прожили более года. Там их и застало известие о катастрофических переменах в России.
Профессор Крамской принял решение вернуться на родину. Достоверной информации о том, что же на самом деле происходит в России, не было, письма не доходили, но Тимофей Федорович резонно предположил, что хорошие врачи нужны при любой власти.
Отец с дочерью вернулись в Москву в то время, когда все, кто мог, из нее бежали. О том, как добирались и сколько им довелось пережить, можно было бы написать книгу, но в Москве оставался дом, а в нем – несчастная Настасья Никандровна.
Через Москву они шли пешком, потому что извозчика найти не удалось. Фатальная метаморфоза, произошедшая с городом, потрясла профессора настолько, что он был готов ко всему. Когда дошли до места, Тимофей Федорович убедился в том, что их дом не миновала горькая участь, он был неухожен, обшарпан и сир. Дверь открыла рябая баба, квартира оказалась заселена чужими людьми. Настасья Никандровна проживала теперь в комнате, некогда бывшей кабинетом. Все остальные помещения огромной профессорской квартиры занимал довольно странный народ.
То, как выглядела Настасья Никандровна, добило и без того сломленных отца и дочь. Перед ними была худая голодная женщина, коротко остриженная, похожая на мальчика-подростка. От прежней, тучной и довольной жизнью профессорши не осталось и напоминания.
Жили тяжело и голодно. Профессор поступил на службу, получал паек и по-прежнему оперировал, но очень редко. Только по распоряжению ответственных товарищей этих же товарищей и оперировал.
Настасья Никандровна не выходила из дома. Элиза стала Эльзой, переменив имя. Среди ее знакомых появились необычайно колоритные личности. Однажды ночью она приползла к двери дома изнасилованная и избитая до полусмерти. Отец с трудом вернул ее к жизни, и долгих семь месяцев она не вставала с постели.
В двадцать ее приняли в труппу пролетарского театра, где она была занята в массовках. В двадцать один родила дочь Полину. И никто не знал, кем был ее отец. Наверняка этого не знала сама Эльза.
Про кожаную коробку Эльза узнала от матери, когда та была при смерти.
Незадолго до революции дед ее, Никандр Осипович, приезжал в Москву, беспокоясь за дочь и внучку, которая в то время была в Ницце. Сетовал на тревожные времена, на приисках уже тогда было неспокойно. Погостил недолго и уехал, оставив на сохранение дочери небольшую кожаную коробку, которая была помещена в сейф профессорского кабинета.
Спустя год золотопромышленник Терпигорьев и его супруга были зверски убиты в своем доме в небольшом сибирском городке.
Настасья Никандровна болела недолго и умерла счастливо – во сне.
Профессор пережил свою супругу на три дня. Он был человек практический и радикальный и не видел смысла жить дальше…
Эльза осталась одна с дочерью Полиной, которой не исполнилось еще и года. Она долго не могла найти работу. И, наконец, ей посчастливилось устроиться мыть полы в столовую для номенклатурных работников. Это было большим счастьем, благодаря которому они с дочерью и смогли выжить. Каждый день, возвращаясь с работы, она приносила перемешанные остатки еды, которые из жалости ей давали на кухне. Поленька сидела весь день одна, с нетерпением дожидаясь волшебной кастрюльки.
В столовой же Эльза познакомилась с Петром Филаретовичем, уже заметным к тому времени военачальником. Их роман длился недолго и плавно перешел в супружество. Петр Филаретович ушел от жены и стал жить вместе с Эльзой и Поленькой в том же профессорском кабинете.
Они расписались. Муж Эльзы стремительно рос по службе. С той же стремительностью из их квартиры съезжали жильцы. Их или переселяли на другую жилплощадь, или они просто исчезали. В конце концов, вся профессорская квартира оказалась в распоряжении красного командира и его жены, бывшей профессорской дочки.