Сэйл-мастер
Шрифт:
— Пилот, снижайтесь по прямой до ста пятидесяти метров относительной высоты, а дальше следуйте по сигналу. Сигнал уже есть?
— Очень слабый, стрелка не фиксируется в направлении.
— Тогда снижаемся вертикально.
Сигнал эфирного маячка, активированного Берг, ловился на деревянную стрелку-барашек, чей черный конец должен был указывать направление. Стрелка висела на нитке перед пилотским креслом, Княгиня довольно кратко объяснила, что заклятие сигнала-поиска не обнаруживается стандартными методами. Все потому, что стрелка и маяк сделаны из одного вещества,
В трехстах метрах над землей началась болтанка, по мере снижения она усилилась катастрофически. Кристаллы жизнеобеспечения Сандра специально притушила, чтобы не фонить. Двигатели, понятное дело, и вовсе молчали. Эфирные ветра и течения, упираясь у планетарной тверди начинали вести себя причудливо: свивались кольцами, вырывались вверх и вниз стремительными вихрями, сталкивались, наскакивали друг на друга и на корабль, рискнувший приблизиться к поверхности любой из планет. Вблизи поверхности плотность потоков возрастала многократно, а их течения становились совершенно хаотичными. Чем меньше физические размеры корабля, тем можно ближе подойти к опасной земле. Предел для «Блика» — около полусотни метров. Ниже управлять кораблем становится совершенно невозможно — если двигаться вдоль поверхности, а не садиться или взлетать. Но — на кристаллах. А под парусами…
«Может, мне стоило выучиться играть на фортепьяно», — мысль, совершенно чужеродная, одиноко бродила в Сашкиной голове. Других мыслей не было и в помине — справиться бы с парусами! Белобрысов смотрел вверх и вперед — по ходу движения бригантины, — стараясь запомнить конфигурацию налетающих потоков и успеть подстроить паруса немного заранее, опередить стихию на пару долей секунды, и при этом не упустить ветер сейчас. Палубу раскачивало, но сэйл-мастер этого не замечал. Ладони его намертво прилипли к печатям — интересно, отклеятся потом, или придется отпиливать по живому?
Течения вокруг поверхности двигались совершенно хаотично, сводя с ума. Пусть они были не столь смертельно опасными, как токи в Артуровом стриме, а с Мельницами и сравнивать нечего — но Белобрысов с трудом подавлял желание зажать уши. Какофония… Ни малейшего ритма, ни малейшей возможности вжиться в этот пестрокипящий ад, стать здесь своим, зазвучать струной… Или он просто не слышит ритма?.. Может быть, это как регтайм?.. Если полагаться только на зрение и реакцию — он скоро выдохнется. И никакой возможности отдохнуть.
Сравнение с регтаймом оказалось удачным, но не до конца.
Сашка понял, наконец, в чем дело — каждый участок планеты, каждая гора или долина звучали своей мелодией. На высоте они мешались, перебивали друг друга. Обрывки мелодии носились здесь совершенно вольно. Если ухватить за хвост вот эту гармонию… а потом понять, что здесь начинается новая… да, так тоже можно. Так даже нужно. Похоже, это вообще единственный способ.
— Молодец, — одобрительно сказала Балл, забыв даже обязательное «штурман». Сашка немедленно воспрянул духом и «зевнул» — «Блик» неприятно мотнуло. Капитан тихо матернулась, Сашка выправился.
Чем ниже к поверхности, тем больше восходящих токов. Из-за этого, даже здесь, на ста пятидесяти, «Блик» был вынужден двигаться, опустив нос к горизонту, словно принюхиваясь. Или, если хотите, постоянно ныряя. Потому, когда Белобрысов увидел узкую розовую линию, рассекающую призрачную плоть густого леса, растущего на поверхности в подлунном мире, он даже не сразу понял, что это.
— Вижу рельсовый путь, — услышал он голос Бэлы, и почти сразу: — Сенсорное заклятие зафиксировало сигнал, иду на цель.
Поезд они догнали еще минут через двадцать: к тому моменту Сашка кое-как приспособился ловить налетающий ритм эфирных порывов, даже позволял себе время от времени зажмуриваться. На секунду-другую. Глаза устали немилосердно, а самая трудная часть была все еще впереди. Поезд, кричаще-реальный в этом царстве призрачных образов, прорывающихся из эйнштейновского пространства, стрелой несся по розовым нитям рельсовых чар, и далекий локомотив выбрасывал в темно-синее небо полупрозрачные клубы дыма. Гораздо более реальной выглядела тонкая струйка дыма — сэйл-мастер только теперь смог её разглядеть — текущая от одного из хвостовых грузовых вагонов состава.
Наверняка работа Людоедки.
— Штурман, пилот, уровнять скорости с поездом над вагоном с дымовым сигналом.
— Есть, — голоса прозвучали совершенно синхронно.
Сделать оказалось совсем не так просто, как сказать. В отличие от «Блика», влекомого совместными усилиями сэйл-мастера и пилота, локомотив двигался силой духа — буквально. Духу не мешали течения, духу мешали неведомые астральные проекции, с эфирного плана напрочь не заметные. Короче, поезд тоже двигался плавными рывками. И теперь, вместе с последовательной синхронизацией мелодии течений и ветров, Белке при помощи Белобрысова пришлось синхронизироваться еще и с собственной мелодией судна.
«Кажется, эта профессия называется DJ?»
Поезд из Ривер-Гранде до Порто-дель-Мирабилис идет 7 часов, пересекая половину планеты. Частью над сущей, частью над морем. «Мы болтаемся уже больше получаса, и еще минут двадцать догоняли поезд. Вышедший час назад, меду прочим», — подумал Сашка как-то безразлично.
На самом деле ему уже было глубоко плевать, сколько они здесь висят — по его личному счету, могло быть и пару сотен лет.
По плану Княгини перегрузка должна была произойти над самыми дикими районами планеты, напрочь лишенными сторонних наблюдателей. Временное окно для этого — уже некуда.
— Штурман, пилот, я вижу, вы уже приспособились к движению над поездом? — внезапно подала голос Балл. И, не дожидаясь ответа: — Тогда снижаемся до сотни.
«Мы так не договаривались!» — захотелось заорать Сашке, но он смолчал — побоялся нарушить концентрацию. Княгиня не то уловила настроение подчиненных, не то просто продолжила объяснение:
— Я не могу провести нить дальше 100 метров, — закончила она. — Рвется, потоки слишком сильные.
«Она тяжело дышит, — вдруг осознал Белобрысов. — Сколько времени она уже пытается управлять нитью?»