Сэйл-мастер
Шрифт:
Глава 3,
о зайцах и капитанских башмаках
Часы шли мирно, отмечаемые только покачиванием веревочек лага, тихим поскрипыванием кукушки в кают-компании и деликатным похрапыванием штурмана. Заснул Сашка совершенно без зазрения совести: восьмичасовая вахта — это безобразно много, и если уж Княгиня не позаботилась набрать достаточно офицеров, то пусть не переживает, если они стремятся сохранить жизнь и здоровье. А после вчерашнего выматывающего пре-старта искушению морфея не смог бы противиться и самый стойкий стоик из всех древних греков, известных своей стойкостью.
И все-таки выспаться ему не дали: часа за два до конца вахты по корабельной трансляции разнеслось:
— Кормчий вызывает мостик, Белобрыскин, отзовись!
— Да! — гаркнул Сашка в хрустальную подвеску переговорника, со сна и от раздражения — чуть ли не басом. Он терпеть не мог свое прозвище «Белобрыскин» — может быть, потому, что оно, в отличие от Санькиного эксклюзивного «Златовласка» приклеилось к нему в военной академии, и теперь не отдиралось никакими силами.
— Докладываю, — сказала Санька легкомысленным тоном. — При попытке осуществить плановую проверку кристаллов, я обнаружила, что вход в кормовой отсек заблокирован.
— Как заблокирован? — не понял Сашка.
— Заперт изнутри, — пояснила Санька. — Поскольку засова там нет, думаю, его кто-то припер бочкой с водой.
Сашка представил упомянутую бочку, и ему стало нехорошо.
— Кто мог ее сдвинуть? — спросил он словно бы у самого себя, но Санька услышала.
— Любой, кто имеет власть над водой, например, — сказала она холодновато. Капитана будить будешь, вахтенный?
Сашка в красках представил, какие на его голову обрушатся громы и молнии, если он в первую же свою вахту потревожит всемогущую Княгиню, однако делать было нечего: ситуация и в самом деле сложилась из ряда вон: посторонний на корабле, подумать только! Как будто не было по меньшей мере дюжины проверок и инвентаризаций.
— Тревогу бить, — мрачно ответил штурман.
— Аааа… — протянула Санька. — А ты уверен?
Сашка сжал зубы: он за многое любил и уважал Саньку, но не мог поверить, что в подобный момент она проявляет просто из ряда вон выходящую безалаберность — по хорошему, ей следовало самой объявить тревогу сразу же, а потом докладывать вахтенному офицеру.
— Ну ладно, тогда я сейчас в колокол позвоню, мне ближе, — сказала Санька, увидев его лицо, и отключилась.
Пока Санька бежала узким коридором до кают-компании, Сашка положил руки на хрустальный шар и вызвал капитанскую каюту. В сеточке для волос и розовой пижаме с кружевами Балл выглядела экстравагантно. Она довольно-таки спокойно выслушала Сашкино сообщение о постороннем на корабле.
— А! — сказала капитан. — Вероятно, пробрался в виде крысы. Мерзкие создания.
В последней фразе слышалось столько несвойственных капитану эмоций, что Сашка мало не попятился.
— Отставить тревогу, — снизошла до объяснений Княгиня. — Если ни мы, ни диспетчерская его не засекли, это или бес, или призрак, или домовой. Догадываюсь, — добавила она довольно едко, — что на военных судах вы ни с чем подобным не сталкивались, штурман; но торговцев эти мелкие паразиты не боятся. Надеюсь, вы в состоянии справиться с мелкой нечистью?
Тут до Сашки с опозданием дошло, почему Санька осталась так неподобающе беззаботна. Он попробовал дотянуться до нее — скорости ради, по их личному телепатическому каналу, а не по общей связи — однако было поздно: корабль, от киля до верхней палубы, продрал до досок обшивки низкий, встревоженный звон большого колокола.
«Ну вот», — тоскливо подумал Сашка, представив себе выражение лица Берг и мрачную угрюмость пилота, выдернутых из заслуженного сна.
Все, однако, оказалось не так страшно, как он предполагал: Белка, вскочившая на мостик меньше чем через минуту после объявления тревоги, просто хмуро посмотрела на Сашку, неожиданно широко зевнула, прикрыв рот рукой, и едко спросила, может ли она, в таком случае, пойти доспать положенное ей время.
— Нет, — ответил Сашка извиняющимся тоном, — примите мостик, пилот; а я схожу, посмотрю, что там можно сделать.
Без особой радости Бэла плюхнулась в пилотское кресло, и Сашка пожалел, что не притащил никакого журнала.
— В чем дело, штурман? — спросил мрачный голос Берг из медного раструба.
— Ничего особенного, — сказал Сашка. — Посторонний в отсеке кристаллов. Капитан считает, что это домовой или призрак.
— А! — хмыкнула труба. — Glasklar [12] . Also [13] осмелюсь предложить заскочить ко мне и взять бесогонного средства, сбор № 14. Кто у вас будет заниматься изгнанием…
12
Ясно (нем.)
13
Итак (нем.)
— Я, — сказал Сашка, сообразив, что его приказ Белке оставаться на палубе был вполне оправданным: как оборотень, она магическими силами владела в малой степени, а сваливать изгнание беса на одну Саньку было бы и нечестно, и неэффективно.
— Значит, вы и зайдите. Тревога отменяется, вахтенный?
— Отменяется, — согласился Сашка.
Еще через несколько минут они с Санькой, походной жаровней и маленьким пузатым мешочком бесогонного сбора стояли возле обитой заклепками двери в двигательный отсек. Каюта казначея располагалась отсюда неподалеку, в трюме, и Людоедка очень просила «воспевать не слишком громко, а то у меня до сих пор от заговоров таможни башка zerspaltet sich [14] ».
14
Раскалывается (нем.)
Издевка стала очевидной быстро: когда они бросили в пламя первую же щепотку сбора, дым пошел такой, что Сашка и Сандра расчихались, и им стало уже совсем не до гимнов. Они даже успели решить, что сейчас изгонятся не хуже предполагаемого призрака. Вероятно, в этом и состояла месть Людоедки за раннюю побудку.
Наконец дым мало-помалу втянулся в узкую щель под дверью, и оттуда послышался неправдоподобный вой:
— Ой, матушки-батюшки, мать вашу! Что ж я вам такого сделал, за что живота лишаете!