Сезон долгов
Шрифт:
– А Заплатин тоже носит летнюю шляпу фасона «панама»...
– О чем ты, Митя? – удивился Феликс. – Что вам всем далась эта «панама»! Следователь, когда приезжал, тоже все о «панаме» толковал. Сумасшествие какое-то!
– Феликс, дело в том, что по вагону, в котором ехала твоя жена, прогуливался некий господин в «панаме». Его видела супруга земского начальника. Помнишь, мы говорили о ее показаниях? Я узнал об этом от следователя. Так вот, «панама» и есть предполагаемый убийца.
– А я, как на грех, сказал следователю, что у меня много подобных шляп! – заныл Феликс. – Какой я дурак, Митя! Вечно меня черти за язык тянут...
– Сказал и хорошо. Хуже было бы, если бы ты принялся врать и выкручиваться – вот это как раз наводит
Номер для знатных гостей, самый роскошный, с ванной, балконом и двумя спальнями, был свободен, и его сиятельство не преминул занять дорогие апартаменты.
По мнению Дмитрия, можно было устроиться и в более скромных комнатах – речь шла всего об одной ночи. Но Феликс уже настолько сроднился со своим аристократическим положением, что приобрел стойкую привычку сорить деньгами.
Ужин князь заказал в номер и попросил официанта сервировать его на балконе, где стояли пара плетеных стульев и небольшой столик.
– Митя, мы с тобой не успели договорить, – как бы между делом начал Феликс, пригубив из бокала вино и поглядывая вдаль, на тихое вечернее море. – По поводу того, что Заплатин носит шляпу фасона «панама», а в вагоне Веры видели господина в такой шляпе... Скажи, ты подозреваешь, что убийца – Алексей?
Колычев ответил не сразу. Он тоже поднес к губам бокал, пригубил светлую, терпкую, пахнущую свежим виноградом жидкость и только тогда медленно произнес:
– Этого нельзя исключать. Мотив у него, как я понимаю, был. Ревность, месть – из-за этого чаще всего и убивают.
– Но этого не может быть, я не верю! Неужели Алексей способен убить женщину? Убить Веру? Это было бы так страшно!
У Феликса задрожали губы, но он еще долго бормотал какие-то невнятные слова, не то оправдывая Заплатина, не то проклиная.
Колычев молчал, никак не развивая тему причастности Алексея к убийству.
– Да, Митя, у Заплатина ведь алиби! – спохватился вдруг Феликс. – Мы забыли, что в тот вечер он принимал гостей...
– О его алиби можно всерьез не говорить – на примере твоего собственного ложного алиби видно, какова их цена. Если чуть не десять человек поклялись следователю, что ты был вместе с ними, то неужели же они откажут в такой малости своему приятелю, даже если он и отсутствовал несколько часов на собственной вечеринке. Полагаю, гостям было там неплохо и без хозяина...
– Значит, все-таки убийца – Заплатин?
– А вот с подобными выводами лучше никогда не торопиться. Теоретически Заплатин может оказаться убийцей – почему бы и нет? Но для убийцы он ведет себя странно – этот наглый, откровенный шантаж, этот агрессивный тон... Такое впечатление, что Заплатин уверен – убийца ты и думает, что ты его смертельно боишься, и презирает тебя за это, хотя и решился воспользоваться случаем и сорвать денег. Если предположить, что он сам и убил Веру, то его игра слишком уж сложна и цинична, требует стальной воли, холодного расчета, полного владения своими чувствами... А ведь Заплатин всегда был человеком, излишне подверженным эмоциям. Вспомни, когда он выступал на студенческих митингах. то ухитрялся до такой степени взвинтить и себя и толпу, что студенты творили дела, в которых сами не могли дать себе после отчет. Какое-то коллективное сумасшествие! Сколько наивных мальчиков, воодушевленных этим эмоциональным подъемом, были отчислены из университета за «политику» и даже оказались в ссылке! Может, со стороны Заплатина за этим и стояла некоторая доля цинизма, но уж стальной воли и железных нервов лидера, на мой взгляд, не наблюдалось – слабый, истеричный человек, научившийся всего лишь красиво говорить... И убийство из ревности предполагает некоторую психическую неустойчивость, излишнюю чувствительность, неумение сдержать свои порывы. Но при этом такая сложная игра – наметить из числа
– Не знаю, Митя. Я уже ничего не понимаю. Как хорошо, что ты оказался рядом в такой тяжелый для меня момент... Если бы я был один, я бы давно потерял голову!
Глава 13
Наутро Феликс встал ни свет ни заря и готов был сразу же отправиться в дом земского начальника. Колычеву стоило некоторого труда уговорить его повременить с визитом – нельзя же явиться в чужой дом до завтрака, нужно соблюдать приличия.
Они прогулялись по набережной, выпили кофе в кофейне, причем Колычев зачем-то долго выяснял у хозяина, появится ли тут сегодня рыбак Христо Амбарзаки и в какое время он должен прийти в кофейню... Покинув заведение, Колычев направился к магазину купца Ованесова, а Феликс, жаждавший визита к земскому, вынужден был тащиться за ним. В магазин, однако, никто из них не вошел, только издали полюбовались на полуприкрытые полотняными тентами сверкающие витрины, за стеклом которых среди прочих товаров красовались и мужские «панамы»...
Когда Феликс понял, что уже изнывает от нетерпения, и собрался, не выбирая выражений, сообщить об этом Дмитрию, Колычев наконец решил, что пора явиться в дом земского начальника Куропатова.
Нил Тимофеевич Куропатов принял молодого князя Рахманова с радостным удивлением. Вероятно, ему давно хотелось сблизиться с богатым аристократом, и невнимание князя сильно обижало старика-земского, но гордость и осознание собственного, далеко не последнего, положения не позволяли ему делать первые шаги к сближению самому.
– Я ведь, Феликс Феликсович, еще и дедушку вашего, старого князя, хорошо помню, – предавался воспоминаниям Куропатов. – Светлая ему память. Душевный был человек! Это по его наущению я в свое время по земской стезе пошел... Да-с. А вы, Дмитрий Степанович, позвольте полюбопытствовать – в судебном ведомстве служите? И вы ведь тоже, я чай, с университетским образованием? Весьма приятно, весьма. Дипломированного юриста всегда отличишь... Ведь вот и батюшка ваш, Феликс Феликсович, – земский вернулся к беседе с князем, но тут же замялся, поняв, что коснулся неприятной для гостя темы. – Хм, м-да... Впрочем, мы и с тетушкой вашей, покойной княжной Рахмановой, были дружны. Железного характера дама, должен вам доложить! Настоящий Талейран в юбке.
Колычев почти не прислушивался к этой, ритуальной для подобных визитов, болтовне, напряженно ожидая, когда же покажется хозяйка дома. Но мадам Куропатова, застигнутая врасплох неожиданным визитом, слишком долго наряжалась, чтобы предстать перед гостями во всем блеске. Зато можно было смело сказать, что к обществу почтенная дама вышла, являя собой полное совершенство во всех смыслах этого слова. Наряд, прическа, выражение лица – все было безукоризненным, как и накрытый стол, к которому тут же пригласили гостей. Семейство Куропатовых не ударило лицом в грязь перед титулованной особой.
Колычев терпеливо выдержал обильную трапезу и даже пару раз незаметно подмигнул сидевшему с другой стороны стола Феликсу, который совсем приуныл. По окончании пиршества как-то само собой получилось так, что князь Рахманов был оставлен на растерзание земскому, вновь предавшемуся воспоминаниям, а Дмитрий под руку с мадам Куропатовой отправился обозревать сад...
– Я так польщена нашем знакомством, – щебетала дама, кокетливо поднимая пухлую губку, украшенную заметными черными усиками. – К нам так редко приезжают гости из столиц... А тут, в провинции, буквально никакого общества – рыботорговцы да акцизные чиновники, не умеющие связать двух слов...