Сезон летающих ножей

Цыганкова Ксения

– А когда ты видел ее в последний раз?

Блогер молчал.

– Степа, это я не для передачи, – заверила его Валерия и зачем-то прошептала, – Калинин сказал, что она не подойдет для конкурса. Все, что ты мне сейчас скажешь, никогда не окажется в эфире.

Лера слышала равномерное дыхание Ларионова.

– Степа, я обещаю, – снова прошептала Лера, но настойчиво, с нажимом. Собеседник сдался после минуты тишины.

– Видел я ее после Нового Года. Пришел поздравить, может, вытащить ее на обед или кофе. У Наташи была жуткая депрессия. Я пытался ей помочь, но она не хотела никого видеть.

Валерия нахмурилась. Ей смутно припоминался

скандал, о котором она услышала от нескольких коллег. История эта не была уникальна в мире журнализма и несколько недель муссировалась в соответствующих кругах. Ветрова и ее коллега получили задание от старшего редактора – написать о своем расследовании на тему коррупции чиновника. Наталья, обладая чудесным нюхом и профессиональной интуицией, после нескольких недель изучения данного вопроса смогла найти довольно любопытный материал. Родион Крупской, напарник девушки, помогал, но не очень резво. Он больше предпочитал комфорт своего офиса или даже дома. Когда статья, написанная обоими авторами, была сдана в тираж, имя Наталья Ветровой магическим образом исчезло из газеты и с сайта. Статья наделала много шума, чиновник был уволен, а потом отправлен в места не столь отдаленные. Крупскому же вручили награды за его труды на поприще профессионального журнализма. На справедливый вопрос Ветровой «А где же мое имя, ведь больше половины работы проделала я?» был дан емкий ответ: статья кажется серьезнее, если ее написал мужчина. Да к тому же, вы себя видели в зеркало, девушка? Кто же вам поверит, с такой талией и такой совершенной симметрией лица? Конечно, Наталья получила благодарственную грамоту от «Известий Москвы» и могла повесить ее на любой стенке своей квартиры. Это ли не радость, получить такую бумажку? О чем еще может мечтать блондинка-журналистка с бездонными голубыми глазами?

– На этом фоне она и с Мишей рассталась, – добавил Степан.

– Мишей?

– Они недавно стали встречаться, он фотограф в «Подиуме». Познакомились в конце лета. Наташа была настолько расстроена, что даже из постели перестала вылезать. И сестра ее пыталась растормошить, и мать. И мы все старались, – Ларионов глубоко вздохнул, пересматривая последние воспоминания об ушедшей навсегда подруге, – но она никого не хотела видеть. Телефон отключала. Дверь не открывала. А потом позвонила мне в начале апреля.

– Зачем?

– Я думал, с днюхой меня поздравить, а ей нужен был номер Омикрона.

– Кого? – не поняла Лера.

– О-микро-на, – по слогам повторил Ларионов, – друг моего друга, так скажем. Помогает с определенными проблемами…

Донская от волнения сжала телефон:

– Какими проблемами?

– Иногда журналистам нужны бумаги, паспорта, водительские права, прописки и прочие вещи. Ты же знаешь, теперь документы везде требуют, на каждом шагу… С его бумажками за границу не выедешь, но для бабушек на скамейках вполне сойдет.

– И ты дал ей контакт Омикрона?

– Ну конечно же, дал. Она вроде как от своей комы очнулась, стала говорить, как нормальный человек: цельными предложениями, а не отдельными словами, как пятилетний ребенок. Я подумал, может у нее новый проект. Новые планы, новая жизнь…

Степан снова замолчал. Новая жизнь не случилась. Наталья умерла через два месяца после этого разговора.

– А со мной ты телефончиком Омикрона не поделишься? – спросила Валерия, но знала, что ответ будет отрицательный. Не заработала она этот контакт. Не была в близких друзьях у Ветровой. А со Степаном до этого говорила лет 6 назад, еще в институте.

– Нет,

Лерочка, ты уж извини, парень мне и так пистон вставил за то, что я ей помог: что Наташа пользовалась его услугами прямо перед своей смертью. Менты к нему не пришли, но страшно ему было ужасно. Бедняга, нажил себе новую язву.

Лэптоп Леры издал раздражающий писк. Это была мама Виктории Добычиной, готовая к долгому разговору.

– Тогда окажи мне последнюю услугу, Степ, – Валерия снова оттолкнулась от подоконника и подъехала на стуле к компьютеру. «2 минуты, пожалуйста», написала она Ирине Васильевне. – Спроси у Омикрона, какие конкретно бумаги она просила его подделать. Сможешь?

– Смогу, Лерочка, – простодушно ответил блогер, – но не думаю, что скоро. Наш умелец нынче на дно залег, когда вынырнет, тогда спрошу.

– Спасибо, Степ, удач тебе.

– Тебе тоже, дорогая. Привет твоим магам.

Валерия впопыхах убрала фото Ветровой и других несчастных, не представляющих никакого интереса для Калинина, в отдельную папку внутри стола. Через неделю-другую, если режиссеру не понравятся новые варианты, предложенные редакторами, Донская снова вытащит эту стопку снимков и заново расскажет историю каждого на фото. Положив перед собой копии отчета полиции и другие официальные бумаги, Лера так же достала вопросник, вооружилась ручкой и позвонила маме Добычиной.

– Ирина Васильевна, здравствуйте еще раз, – монотонно начала Валерия после установления соединения. Женщина сидела в зале, на стене был виден коричневый ковер, рядом с ним стол с фотографией ее дочери. На изображении девушка была полна жизни, она улыбалась прямо в камеру, за ней было видно голубое небо. Идеальный день для идеального посмертного фото. – Давайте сначала поговорим про тонкости логистики. Мы встретим вас на вокзале, поселим в гостинице около одного из наших павильонов. На всякий случай съемку будем планировать на 2 дня. Ваше питание и передвижение по городу – наша забота, ни о чем не переживайте. Возьмите с собой вещи удобные, в которых вам будет комфортно.

Ирина Васильевна Крыгина кивала и иногда записывала нужную информацию в тетрадку, заранее приготовленную до разговора. «Дело, поди, серьезное, снимать такую передачу – тяжелый труд. Помогу, чем смогу».

– Как насчет Анны? И Захара?

– Анечка со мной приедет, разумеется. Она всего на 2 года младше Вики… у них много общего. Было. У них много общего было, – Ирина Васильевна замолчала, и глаза ее налились хрустальными слезами. Валерия, чтобы избежать утешений и сэкономить время, тут же переспросила про мужа:

– А Захар? Он совсем не хочет?

– Нет, – покрутила головой женщина и аккуратно вытерла маленькие бусинки слез в уголках уставших глаз, – он говорит, что все это обман. Что нет никаких ясновидящих, умерла Викочка, и никто не сможет помочь, кроме полиции. Говорит, надо расследование вести как полагается. Не верю, говорит, ни в каких магов. А я говорю, сыночек мой, что же делать, когда и полиция нам ничего не расскажет, три месяца прошло, а они ничего не нашли. Викочка, моя девочка, так и останется на кладбище одна, пока я к ней не приду, Господи прости, не хочу смерть призывать, чтобы Анечку не бросить, Ленечка-то, мой муж, умер 10 лет назад от сердечного приступа, поди, Викочка не одна сейчас, только на это и надеюсь, не одна сейчас моя доченька, не страшно ей, не плачет она, – женщина закусила губу, чтобы остановить поток нахлынувших эмоций, – а к кому нам еще идти, кто же еще поможет, как не ясновидящие?