Сезон летающих ножей
Шрифт:
– Ты, может быть, забыл уже, как Самир отменил отпуск в Таиланде, когда у тебя полетели компы и стерлись все рабочие дубли? Как он, не поехав на день рождения к матери, проработал на юбилейном выпуске ко Дню телевизионного работника? – продолжал кричать Радеев, нервно шагая из одного конца кабинета в другой.
– Не забыл, – спокойно ответил Калинин, – я так же не забыл, что доплатил ему за пересъемку дублей, выдал хорошую премию, на которую он, кстати, купил себе неплохую «бээмвэху» и разбил ее по пьяни месяц спустя. Я также не забыл, как он хамит ассистентам. А после работы ломает кости жене.
Радеев
– Да где бы теперь валялась твоя говнистая программка, если бы не Сам…
Закончить свой вопрос агент не сумел из-за недостатка воздуха в легких и боли в шее, за которую его схватил Калинин. Валерия и Рита наблюдали за происходящим вместе с Ларисой, на лице которой с каждой миллисекундой проявлялось все больше и больше беспокойства. Время текло либо очень медленно, либо очень быстро: в такие моменты трудно понять, когда бить тревогу и начинать делать искусственное дыхание.
Агент немного побелел, а потом посинел. Его руки, детские по сравнению с режиссерскими, пытались освободиться от ладони Калинина, железным обручем обхватившей его трахею. Валерия хотела что-то сделать, крикнуть, попросить Виталия Михайловича перестать убивать агента, потому что неделя эта будет крайне занятая: надо урегулировать кое-какие вопросы с музеем, где будет проходить новый конкурс, одобрить бюджет для родственников новой жертвы и написать сценарий для новых испытаний на следующий раз. Для общения с полицией у начальника совсем не будет времени, значит, агента лучше оставить в живых.
Режиссер, будто сам прокрутивший похожие мысли в голове, ослабил руку. Агент упал на одно колено. Бешено глотая воздух, он потер свою многострадальную шею трясущимися от страха руками и, молча поднявшись и поправив пиджак с рубашкой, удалился из кабинета. Лара, словно высокая тень на каблуках, проследовала за своим боссом.
– Рита, набери мне музей, – спокойно попросил Калинин.
Валерия глубоко вздохнула, переложила папку с бумагами в другую руку и тихо прикрыла за собой дверь кабинета.
Очереди в кассу казались не такими длинными, и Зинаида, пристроившись в ту, где было меньше всего народу, отключила внимание и отреченно нырнула в свои бесконечные списки.
Так, у Пети кончились все тетради, и хотя школьный год подходил к концу, сын растерял все карандаши, транспортиры, ластики и даже несколько учебников. Что делать с этими учебниками? С чего они такие дорогие, там сусальным золотом, что ли, картинки отделаны?
Очередь сократилась на одного человека и Зина сделала шажок ближе к кассирше.
Что еще? Пару рубашек, из всех штанов вырос, хоть и болел полгода. Несколько футболок на лето, чтобы бегал в них, пока играет в футбол, если снова не заразится какой-нибудь гадостью. Витамины, как врач прописал, добавки минеральные и еще какие-то, у нее записано, дома на тумбочке лежат, своего часа дожидаются. Вите тоже бы туфли новые, а то свои носит уже шестой год, скоро дырки на пальцах придется заклеивать. В машину сиденья новые, Зина вроде слышала, можно в интернете купить подешевле, сэконд хэнд. Нынче не зазорно: мало того, что экономно, да и планете помочь, мусор лишний не создавать.
Только подумав об ипотеке, Зине погрустнела. Витя, хоть и ставший два месяца назад машинистом метрополитена, большой прибавки к зарплате помощника машиниста не получил. Можно было, конечно, попроситься перевестись в старшие бухгалтеры из младших. И вместо 15 операторов обрабатывать 25, но это грозило приходом на работу в 8 утра и уходом в 8 вечера. Петя, такой болезненный и хрупкий мальчик, часто требовал любви и внимания матери. Зина знала, насколько редким является тот факт, что на ее последнем месте работы никому не было интересно, сколько времени бухгалтер проводит в офисе. Самое главное, чтобы к 30 числу каждого месяца все было подсчитано, подбито, напечатано и сдано в отдел оплаты. И до тех пор, пока Петенька не станет здоровым мальчиком, Зине придется служить младшим бухгалтером и покупать вещи в сэконд-хэнде.
Еще один шаг, потом еще один, и вот она – милая девушка с бейджиком «Жанна» выглядывает из-за кассы, напичканной тысячью малюсеньких кнопочек.
– Здравствуйте, сегодня только тортик? Пакетик надо? Как расплачиваться будете?
Зина полезла в кошелек, толстый и упругий, набитый ненаглядными купюрами. Осторожно, чтоб никто не видел, закрыть его ладонями, выудить 500-рублевую бумажку…
– Спасибо за покупку, приходите еще. Следующий, пожалуйста.
Зина осторожно положила упаковку медового торта в заранее запасенный пакет из дома. Так, теперь домой, шестьдесят седьмой уже ушел. Может быть, на сорок пятый еще успеет, вроде еще и семи нет. Сегодня пораньше управилась, да зарплату получила, можно отметить немного, вот Пете радость будет, медовый тортик-то его любимый, да и Витя сегодня в полночь домой вернется после смены. Тоже порадуется: сладкое все любят.
Женщина вышла из магазина и подставила лицо заходящему апрельскому солнцу. Прищурившись от света, Зинаида довольно улыбнулась, представляя феерическую радость своих родных от этого печеного изделия, и наклонилась немного заглянуть в пакет – удостовериться, что медовик не завалился на сторону.
Внезапно правый бок ее пронзила колющая боль, и Зина, замерев на секунду, зажмурила глаза. Открыв их снова, она осознала, что правая рука ее теперь была абсолютно свободна, и сумочка, вместе с набитым кошельком внутри, отдалялась от Зинаиды со скоростью бегущего пацана.
Тортик плюхнулся на тротуар, а его новая хозяйка, имея в голове лишь одну мысль, помчалась за воришкой.
– Держите, держите его! – хотела кричать она всем прохожим, но изо рта ее вылетали отдельные звуки, не понятные никому.
Сердце булькало в горле, весь гул Москвы внезапно умолк, и слышен ей был только ее собственный пульс – настойчивый и такой шумный, что казалось, уши вот-вот лопнут. Пацан бежал легко, как молодая газель по бескрайней саванне. Зинаида же, годами занимаясь только умственной гимнастикой, знала, что догнать этого отброса общества не сумеет. Но сдаваться женщина не собиралась: в сумочке лежал не только кошелек, но и все банковские карточки, ключ от квартиры, телефон и картонная измятая иконка, доставшаяся Зине еще от бабушки.