Сезон летающих ножей
Шрифт:
Через несколько сезонов этого удачного коммерческого проекта Калинину стало скучно. Инсценировать драму между участниками, писать им диалоги, репетировать до полуночи, чтобы выглядело так, будто сценария никогда не существовало – все это было интересно в первые два года. Позже его режиссерский труд научились исполнять (точнее, копировать) те, кто крутился вместе с Виталием Михайловичем в павильоне.
– Ухожу, оставляю проект Саше, моему первому помощнику, – уведомил довольное начальство гений.
Лица снова закивали:
– Что теперь, голубчик?
Калинин
– Где это было такое видано, – спрашивала про себя Рита, его секретарь, которая, как преданный верблюд, кочевала за своим хозяином-бедуином из проекта в проект, – чтобы начальник вот так взял и неделю подряд не приходил на работу? Небось, заболел, или мысли иссякли?
Мысли режиссера не собирались иссякать. Стоя в маленькой речушке босиком, держа отрытую в гараже двадцатилетнюю удочку, Калинин размышлял о желаниях своей аудитории. Чего мы хотим? Зачем смотрим телевизор, где нам показывают мир, который дружелюбно сидит за нашими окнами? Посмотреть, прочувствовать, отвлечься от своей малозначимой жизни, которая, закончись она завтра, будет забыта если не детьми, то уж точно внуками. Что вечно? Вселенная. Время. Надежда. Вера. Земная жизнь коротка, а придуманная загробная – бесконечна.
Рыбка заклевала, удочка задергалась, но Калинин не двигался. Где-то в нирване мысли его неслись со скоростью последнего Боинга, далеко, навстречу новому проекту и таким же новым возможностям: дать зрителям приключения, мистику, загадку, надежду, иллюзию контроля. Взамен Калинин просил лишь деньги. Несомненно, сделка была в пользу телезрителей.
И снова его новый проект «Третий глаз» был хитом всех бабушек России, всех ее одиноких и затырканых женщин, которые устали от своих воняющих пивом мужей и подавляющей своей серостью реальности. Пять ошеломляющих сезонов, несколько премий отечественного телевидения и ни одного оплошного решения. Калинин рассылал своих подчиненных собирать информацию, строить графики, и выстраивал в голове только ему понятный план действий.
Валерия, также как и остальные присутствующие, нервно переводила растерянный взгляд с монитора на Калинина и обратно.
– Вельзевула оставляем, – объявил генеральный продюсер, но причины своего неожиданного решения поведать отказался, – в прошлом сезоне победил Велес: слишком много славянских богов. Пусть уйдет Святомир. Света?
Светлана вскочила со стула вместе со своим недопитым кофе.
– Да, Виталий Михайлович.
– Набросай мне план прощальной церемонии. Посмотри, что у нас там красочно будет смотреться. Шарики-смешарики, банкет, и собери самых рабочих родственников жертв из прошлых серий, пусть поделятся, как он им помог начать новую жизнь, вылечил их простаты и прочее. Все по стандарту. Планируй через две недели, с бюджетом ко мне в пятницу.
– Да, Виталий Михайлович, – снова ответила Светлана и опустилась на место, отчаянно записывая новое
– Какой мальчик, какой хороший мальчик, – тихонько горевал Саркисян, обняв лицо ладонями.
– Не плачь, Ар. Я его в бонусный выпуск приставлю, может быть, засуну в Новогодний Эпизод, если он еще будет в Москве, – режиссер с сочувствием похлопал товарища по спине, – не переживай, такой талант не пропадет.
Саркисян только пожевал щеку и беззлобно махнул рукой в ответ.
– Так, все, – громким голосом объявил Калинин, чтобы те, кто уснул, проснулись и пошли работать, – если есть какие-то вопросы, идем к Рите. Кто у меня был с особым поручением?
Лера подняла руку.
– Чудесно, жду в своем кабинете.
Валерия выкинула измятый стаканчик в урну и резвой походкой направилась к своему рабочему месту. Оставив снимки жертв, она вытащила толстую папку из глубины ящика стола и направилась в личный кабинет начальника. Там ее уже ожидали: Рита, жившая в тени своего босса, и Антон Радеев со своей личной Ритой, которую, вроде как, звали Лариса.
– Как здорово, что все мы тут сегодня собрались, – вместо приветствия противным тоном пропел гость, не отрывая взгляда от телефона.
Калинин ничего не ответил и сузил серые глаза. Валерия встала за спиной режиссера слева, Рита устроилась справа. Обе девушки стояли за спиной начальника, как Ангел и Дьявол позади грешника: с серьезными лицами, готовые к битве. Антон допечатал последнюю смску и убрал смартфон в карман.
– Ну что там у нас опять? – раздражение в его голосе было прикрыто плохо. Или вовсе никак. – В чем проблема, Виталя?
Калинин подал сигнал Валерии, и она, ловко выудив журнал из папки, положила его перед Антоном. Журнальчик этот был хоть и не самый правдивый, но очень популярный среди тех, кто интересовался жизнью звезд (отечественных и прочих). «Ведущий «Третьего Глаза» разбил нос жене», гласила обложка и манила читателя фотографией миловидной женщины, нос которой был заклеен пластырем.
– Ах, – разочаровано выскользнуло у Антона, и он поднял журнал двумя пальцами, будто это была не бумага, а зловонный мусор, – это все?
Калинин медленно, еле заметно покачал головой, не мигая, хищно наблюдая за долговязым гостем, как кобра за жирной мышью. Валерия выложила еще один журнал, менее гадостный, но с тем же заголовком. Потом еще один, потом еще. Последней в очереди оказалась статья на ту же тему из газеты, которая была серьезным источником информация для граждан, имевших не только мозги, но и желание ими пользоваться.
Антон причмокнул и капризно сложил губы трубочкой.
– Не разбивал он ей ничего, пришлепнул немного, праздник был, не помню какой… День Санитарного работника, что ли… Самир очень уважает всех работников, и особенно санитарных! Чуток не подрассчитал. Пришел домой поздновато. А Саша стала орать, мол, ты там с девками сидишь, коньяки распиваешь… обычная семейная ссора, нам лезть туда не за чем… А вам, Виталий Михайлович, стыдно читать такую гадость!