Сезон Маршей
Шрифт:
— Джим, мне семьдесят один год. Я в отставке и всем доволен.
— Если нам не удастся установить в Северной Ирландии мир, насилие там достигнет уровня семидесятых. Я не хочу брать такую ответственность и не прощу себе, если все пойдет по старому сценарию. Думаю, тебе такой вариант тоже не по вкусу.
— Но почему именно я?
— Потому что ты видный и уважаемый государственный деятель. Потому что твои предки приехали сюда из Северной Ирландии. Потому что в публичных заявлениях от тебя одинаково доставалось и ИРА, и протестантскому большинству. Потому что обе стороны верят в твою честность и непредвзятость. — Бекуит немного помолчал, глядя на воду, мимо Кэннона. — И потому что твой президент просит тебя сделать это для твоей страны. В Вашингтоне такое кое-что да значило. Думаю, ты не забыл. И не заставляй меня просить дважды.
— Ты кое-что забываешь, Джим.
— О покушении на твоего зятя в прошлом году?
— И на мою дочь. Полагаю копия докладной записки Майкла дошла до Овального кабинета. Майкл считает, что за взрывом самолета «Трансатлантик» стоит один из ваших спонсоров. И, откровенно говоря, я ему верю.
— Я читал его докладную. — Бекуит нахмурился. — Майкл был отличным офицером, но его выводы бьют мимо цели. Предполагать, что такой человек, как Митчел Эллиотт, имеет какое-то отношение к теракту просто смешно. Поверь, будь против него хоть что-то, я бы использовал всю свою власть. Эллиотт не ушел бы от наказания. Но ничего нет, Дуглас. Самолет сбили палестинцы из «Меча Газы».
— Стоит тебе внести мою кандидатуру, как все ваши денежные мешки поднимут жуткий крик. Лондон всегда достается самому крупному меценату.
— Знаешь, в чем одно из преимуществ быть подбитой уткой? Мне теперь наплевать, что говорят денежные мешки.
— Думаешь, я пройду утверждение?
— Пройдешь, как под парусом.
— Я бы на твоем месте не был так уверен. Сенат сильно изменился с нашего времени. Твоя партия посадила там кучку сердитых молодых людей, и они ведут себя так, словно собираются спалить все дотла.
— С ними я разберусь.
— Не хочу получать по яйцам только за то, что пару раз покурил травки. Черт возьми, я был тогда профессором в колледже, а в шестидесятые и семидесятые в Нью-Йорке все баловались марихуаной.
— Я не баловался.
— Что ж, это многое объясняет.
Бекуит рассмеялся.
— Я лично поговорю с председателем комитета по иностранным делам. Ему будут даны ясные и недвусмысленные указания. Уверен, единодушная поддержка твоей кандидатуры будет обеспечена.
Кэннон принял задумчивый вид и даже покачал головой, но оба уже знали, что решение принято.
— Мне нужно время. Надо поговорить с Элизабет и Майклом. У меня двое внуков. Переезд в Лондон в моем нынешнем положении дело нелегкое.
— Тебя никто не торопит, Дуглас. Думай сколько надо.
Кэннон оглянулся на преследующую их небольшую флотилию и вздохнул.
— Когда надо, эта береговая охрана шастает черт знает где. А пару лет назад такой катер был бы мне кстати.
— А, да, — кивнул президент. — Читал о твоем несчастье. Ты вроде бы едва не утонул у маяка Монтаук? Не понимаю, как столь опытный моряк мог выйти в море, не подготовившись к шторму!
— Каприз природы! Летом никаких штормов здесь не бывает.
— Каприз природы? Это что-то новенькое. Надо было слушать радио да почаще посматривать на небо. И где только тебя учили навигации?
— Я вел полный мониторинг погодных данных. Говорю тебе, каприз природы.
— Какой, на хрен, каприз. Думаю, все дело в том, что в свое время ты слишком глубоко затягивался травкой.
Оба рассмеялись.
— Пожалуй, нам пора возвращаться, — сказал Кэннон. — Приготовьтесь к развороту, мистер президент.
— Он хочет, чтобы я отправился в Лондон на смену Эдварду Хэтуэю в качестве посла, — торжественно объявил Кэннон, поднимаясь из винного подвала с пыльной бутылкой «бордо». Президент и первая леди уже отбыли восвояси; дети уснули наверху. Майкл и Элизабет устроились на пышных кушетках поближе к огню. Кэннон открыл бутылку и разлил вино по трем бокалам.
— И что ты ему сказал? — спросила Элизабет.
— Сказал, что мне надо обсудить все с семьей.
— Но почему ты? — удивился Майкл. — Джеймса Бекуита и Дугласа Кэннона друзьями назвать трудно.
Кэннон повторил аргументы президента.
Майкл согласно кивнул.
— Бекуит прав. Ты ругал всех участников конфликта — ИРА, протестантских боевиков, даже британцев. Тебя знают по работе в Сенате. Ты пользуешься всеобщим уважением. Я бы сказал, лучшей кандидатуры на должность посла при Сент-Джеймсском дворе президенту не найти.
Элизабет нахмурилась — слова мужа явно пришлись ей не по вкусу.
— Но ему семьдесят один год, он в отставке и у него два внука, — напомнила она. — Не самое лучшее время отправляться послом за океан.
— Президенту не отказывают, — сказал Кэннон.
— Прежде чем обращаться к тебе с таким предложением, президенту следовало бы как следует обо всем подумать, — резко возразила Элизабет. — К тому же должность посла в Лондоне всегда считалась политической. Пусть Бекуит отправляет туда кого-нибудь из своих спонсоров.
— Блэр попросил Бекуита не присылать постороннего человека. Ему нужен либо карьерный дипломат, либо политик с определенным статусом… кто-то вроде твоего отца, — с ноткой обиды заметил Кэннон и, подойдя к камину, принялся ворошить кочергой угли. — Ты права, Элизабет, мне семьдесят один, и я, наверно, слишком стар, чтобы взваливать на плечи такой груз ответственности. Но ко мне обратился мой президент, и, черт возьми, я сам хочу поехать туда. Если мне удастся помочь мирному урегулированию в Северной Ирландии, это намного превзойдет все мои достижения в Сенате.