Сезон обольщения
Шрифт:
— О нет, не на тебя.
— Не на меня? — Бекки начинала понимать. — Ты сердишься на него?
Но ведь Джек ничего не знал и определенно не мог знать о ее семье. Бекки не Анна. Бекки в безопасности. Ведь, что бы ни совершил Уильям Фиск, он уже мертв. Стараясь утихомирить бешеный пульс, Джек процедил сквозь зубы:
— Ненавижу мужчин, способных оскорбить невинность.
Бекки усмехнулась горько:
— Но я не невинна.
— Ты более невинна, чем думаешь.
— Нет. Я вдова. И я видела… — Бекки остановилась,
Он рисовал круги пальцем по ее мягкой ладони. Господи, какой же он дурак! Ведь речь шла о прошлом. Что бы ни случилось с ней раньше, теперь это уже миновало. Его приключения — тоже. Пора научиться лучше контролировать свои воспоминания.
— Прости меня, — промолвил он.
— За что?
— За все, чем мог тебя обидеть. И прости, что напомнил тебе о плохом.
Бекки неуверенно улыбнулась:
— Прости и ты, что я доставила тебе неприятные воспоминания.
Несколько долгих минут они просидели молча. И с каждой такой минутой его тело наполнялось желанием. За двенадцать лет плаваний по морям он время от времени испытывал похожие ощущения, в особенности когда «Глориана» после долгого перехода наконец заходила в порт. И все-таки чувство, которое возбудила в нем Бекки, было совсем иного рода. Было в нем и плотское желание, причем гораздо сильнее, чем тогда. Но было и нечто большее — глубокая нежность. Мечта прижать ее крепко к своей груди, обнять, вдохнуть сладкий женственный аромат, чтобы пропитаться им насквозь, чтобы утешить больную душу.
Джек сам понимал, насколько абсурдны его мысли. Хорошо, конечно, что она ему действительно нравится, но уж вовсе незачем морочить себе голову. Ведь единственной причиной их сближения стала его отчаянная нужда в деньгах.
Джек ласково прижал мягкий бугорок на ее ладони возле большого пальца.
— Когда я к тебе прикасаюсь… — Он сделал паузу, подбирая правильное слово для описания ошеломляющего чувства, которое посещало его при каждом таком прикосновении. — Я теряю себя.
— «Теряю себя», — шепнула в ответ Бекки, высвободила руку и тут же сплела его пальцы со своими. — Да, это так.
Не выпуская его ладонь, Бекки подняла ее выше и медленно перецеловала каждый палец.
— Люблю твои руки. Они такие большие, и пальцы такие длинные… — Она провела по мозолистым костяшкам. — Грубые от работы, но красивые. И мужественные.
Он закрыл глаза, не веря, что простое прикосновение может быть столь соблазнительным.
У него был план, не более того. План ее соблазнения — и только. Ему было нужно ее состояние, и он придумал, как сделать, чтобы завладеть им. «Кто сказал, что при этом не появятся дополнительные приятные обстоятельства?» — думал Джек, вдыхая цветущий аромат Бекки. Леди Ребекка Фиск нравилась ему, и он ее уважал. Он будет хорошо заботиться о ней и ни за что не станет причинять ей боль.
Но не нуждайся Джек в ее деньгах, он никогда не предпринял бы попытку познакомиться с ней.
Глава 3
Сесилия уговаривала ее быть практичной, и Бекки старалась из последних сил. Она ни за что не поехала бы сегодня в отель «Шеффилд», если бы знала, что ей предстоит выслушать признания в любви. Знай Сесилия, что ей придется слушать их из уст такого мужчины, она испугалась бы до смерти и еще до рассвета бежала куда-нибудь подальше, например в родной Йоркшир.
Но дело было в том, что она его хотела. Отчаянно хотела. А если продолжится обсуждение этих мрачных тягостных событий, то ей никогда не заполучить его. Что ж, поскольку он колеблется, то роль соблазнительницы придется взять на себя.
Глядя прямо в его обветренное загорелое лицо, Бекки уложила его руку к себе на колени.
— Мне нравится, какой у тебя вкус.
Джек удивленно поднял брови:
— У меня… вкус?
— Ну да.
— И какой же у меня вкус?
Задумавшись, она откинулась на спинку дивана.
— Чистый, как мыло.
Джек сморщился.
— Я не про щелок, — поспешила исправиться она. — Как бархат.
— Разве у бархата есть вкус?
— Думаю, должен быть. В нем есть мужественные нотки. Как бренди. И что-то соленое, напоминающее море.
— Понимаю… кажется, — нахмурился Джек. — Не слишком приятные вещи.
— Эти вещи напоминают мне, что я целую мужчину, — возразила Бекки. — А это, в конце концов, нравится мне гораздо больше, чем целовать женщину.
Она слегка улыбнулась, он ответил ей тем же. Глаза их встретились. Улыбка соскользнула с лица Джека.
— Бекки, я…
Но она поспешно прижала палец к его губам:
— Я рада, что ты рассказал мне о своем прошлом. Для меня очень важно знать, что ты был со мной откровенен.
Не глядя на нее, он поднял руку и провел по краю глубокого декольте. Бекки глубоко вдохнула. В этой грубой ладони было столько ласки! Она смотрела ему в лицо, а он — туда, где скользили по нежной коже его пальцы. Глаза его даже потемнели.
Он замер на секунду, добравшись до клиновидного углубления, где ткань собралась меж грудей, улыбнулся и внезапно стал похож на пирата, который готовится захватить наполненный сокровищами корабль.
Она уже так давно держала себя под множеством запретов и замков. Сейчас она снимала лишь один — тот, под которым находились ее плотские желания. Однако другие засовы оставались заперты, и она то и дело их проверяла. Один из замков висел на хрустальном ларце, в котором хранилось ее сердце, и был крепок. Другой оберегал ее доверчивость — и был не менее надежен. А другие запоры и засовы служили охраной ее душе, ее мыслям и разуму. Вот они-то как раз слегка покачивались, и Бекки пришлось их усилить.