Сезон охоты на людей
Шрифт:
А ему тем временем оставалось только одно: ползти по-пластунски вдоль гребня в надежде на то, что эта сторона подковы чуть выше и Соларатов не сможет его увидеть. Соларатов наверняка должен понять, что Боб не может ни спуститься вниз, ни подняться вверх, ни подобраться к нему; он может лишь отступать вдоль склона горы, пока не скроется за ним, а там он встанет во весь рост, найдет себе удобную позицию и заляжет в засаду. Соларатов обязательно полезет вверх; высота в этом состязании означала неоспоримое преимущество. Кто сидит на горе, тот и король, потому что у него есть угол обстрела, а у того, кто остается внизу, нет ничего.
Значит, план таков: выбраться из этой опасной простреливаемой
Он постарался прикинуть, как соотносятся между собой его 0,308-дюймовый патрон с 168-грановой пулей и 7-миллиметровый «ремингтон магнум» русского. У «магнума» на сто двадцать метров в секунду больше скорость и дульная энергия почти на четыреста пятьдесят килограммов больше, так что траектория полета пули более настильная. Русский, если он окажется на расстоянии менее пятисот метров, может просто взять прицел чуть выше и нажать на спуск, нисколько не тревожась по поводу снижения пули. Таким образом. Боб должен стремиться сохранять отрыв по меньшей мере в пятьсот метров, потому что даже небольшое снижение плюс ветровой снос послужат ему наилучшей защитой.
Он повернулся обратно, подполз к краю, но не смог увидеть ничего, кроме тихого дома далеко внизу да возвышенности, тянувшейся вдоль подножья горы.
Но он должен был идти. Потому что русский тоже не сидел на месте. Русский вел на него охоту.
Соларатов изучал положение. Внимательно осмотрев через «лейку» возвышенность на другой стороне подковы, где он заметил второго стрелка, он понял, что этот человек не мог спуститься в долину или подняться вверх по склону, не подставившись ему под выстрел, а это значило, что он в ту же секунду окажется трупом. Он мог только поспешно ползти прочь вокруг склона горы, пытаться найти себе подходящее место на подъеме и дожидаться возможности произвести еще один выстрел.
Он включил лазер, и табло сообщило ему, что расстояние равнялось 987 метрам. Он вычислил снижение пули, которое должно было составить примерно сто пять сантиметров от нулевого положения, определенного для пятисот метров, а это означало четыре точки вверх на миллиметровой шкале. Теперь, определившись с дистанцией, он чувствовал себя уверенно. Впрочем, ему нужно было сделать еще одну вещь.
Он положил винтовку и быстро отвинтил насадку, компенсирующую вибрацию ствола. Потом засунул руку под куртку и достал глушитель. Это была длинная черная труба из анодированного алюминия с двойными стенками, между которыми была набита «вата», звукопоглощающий материал, похожий на стальную шерсть, и были установлены шайбы, которые обычно назывались «губками»; устройство ослабляло звук силой в 460 децибелов, производимый пороховыми газами, вырывающимися из дула, снижая силу звука до 100 децибелов – примерно с таким звуком стреляет пневматическое ружье. Издалека, особенно прямо по оси стрельбы, этот звук воспринимался не просто тихим, но и еще и в значительной степени рассеянным, что очень важно. Таким образом, определить его позицию по звуку выстрела было невозможно. Любой имевший несчастье оказаться на другой стороне мог услышать только треск, который издает пуля, преодолевая звуковой барьер, но отнюдь не гром взрыва пороха, по которому можно засечь местонахождение стрелка. Это означало, что он мог стрелять в своего противника, но его противник не мог выстрелить в ответ на звук. Недостаток: при стрельбе с глушителем винтовка уходила из пристрелянного нулевого положения. Насколько? Это следовало определить на практике и вносить соответствующие поправки при прицеливании.
И все равно Соларатов чувствовал, что при наличии дальномера глушитель дает ему существенное тактическое преимущество. Он аккуратно и тщательно навинтил глушитель на ствол.
Поскольку он внимательно изучал топографические карты, то знал еще одну важную вещь: как только его противник обогнет гору, он встретится с неприятным сюрпризом. Склон там был намного круче. И не было никаких уступов, таких, как здесь, по сторонам долины. У него просто не будет никакого места, где можно было бы укрыться. Он окажется под открытым небом.
Соларатов знал, что самым разумным действием будет забраться наверх, чтобы получить выигрыш в высоте. Поскольку инициатива в этом плане принадлежала ему, он, вероятно, мог потратить четыре-пять минут на то, чтобы вскарабкаться по склону, расположиться на одной из небольших предгорных вершин Маккалеба и оттуда стрелять по своему противнику.
Но он знал еще и то, что именно так рассуждал этот человек, что именно на это он и рассчитывал: что Соларатов, покинув свое укрытие, поспешит подняться повыше и постарается лишить русского его главного преимущества – высоты.
Однако все это не имело никакого значения. Его целью была женщина. Чем выше в горы поднялся бы Соларатов, тем дальше он оказался бы от женщины, которую должен был убить. Его нисколько не занимали такие вещи, как мужское соперничество, снайперская дуэль да и вообще все связанное с тщеславием. И в этом состояло его преимущество. Тот человек – судя по всему, это был Суэггер – ничего не значил для него. Соларатов никогда не соединял свое "я" со своей работой, и то, что случилось много лет назад во Вьетнаме, не имело никакого касательства к тому, что происходило сегодня. Уже это само по себе было большим преимуществом.
И поэтому Соларатов придумал свой план: он отойдет всего лишь на несколько метров назад и по ближайшему распадку спустится вниз, в долину. Конечно, во время перехода по открытому месту он попадет в очень опасное и уязвимое положение, но благодаря своему умению работать в снегу и пониманию опасений человека, находившегося на противоположной стороне долины, он знал, что тот, второй человек будет занят поисками укрытия за следующим изгибом хребта, чтобы подстеречь там человека, который, как он считает, полезет в гору и будет оттуда стрелять в него.
А русский вместо этого будет работать с земли и стрелять снизу вверх. Он сможет найти укрытие под деревьями или за камнями, он точно измерит расстояние и оттуда совершит свои неслышные выстрелы по противнику, и эти выстрелы будут идеально точными.
Суэггер даже не успеет понять, откуда велась стрельба. Он ничего не услышит. Он будет пятиться назад до тех пор, пока не выйдет из-под прикрытия, и сразу же после этого умрет.
«А тогда, – думал Соларатов, – я быстро вернусь обратно, войду в дом и разделаюсь с женщинами. Свидетели. Придется убить всех».
Боб, напрягая последние силы, обогнул склон горы. Нет более унизительного и более отупляющего способа передвижения, чем ползание по-пластунски, а ему пришлось ползти достаточно долго. Колени и локти болели от бесконечных ударов о камни. Снег лез в рот и набивался за воротник. А теперь он наконец-то оказался в относительной безопасности.
Он несколько секунд полежал неподвижно, тяжело дыша и чувствуя, как по всему телу течет пот. По крайней мере, Соларатов не успел забраться выше его, чтобы расстрелять его сверху вниз, пока он полз.