Сезон оружия

Секундантов не было. Двое людей шли по осеннему лесу, и опавшая листва отзывалась настороженным шорохом. Один был безоружен, зато две кобуры, симметрично подвешенные под мышками у второго, полнились смертельной тяжестью.

Вальдис остановился посреди широкой просеки. Профессиональным движением он извлек два совершенно одинаковых «Магнума-40».

«Выбирай Магнум-40! Пистолет две тысячи сорокового года и оружие века! Магнум-40!» – мелькнула в голове надпись с рекламного плаката над прилавком оружейного магазина «Тульский-Центр».

– Выбирай, –

Он выбрал левый.

– Напоминаю. Становимся спинами друг к другу. Каждый проходит двадцать пять шагов, причем каждый шаг я громко отсчитываю вслух. Когда я произношу «двадцать пять», мы одновременно поворачиваемся и открываем огонь. В каждую обойму я зарядил по два боевых патрона, можешь проверить. Победитель по этому телефону, – Вальдис достал из-за пояса сотовый и положил его на землю, – вызывает вертолет «скорой помощи». На усмотрение победителя остается и все остальное.

Молодой молча кивнул. «Он меня убьет. Пристрелит, как Дантес Пушкина, и не поморщится даже, сука. И как только Рут могла с таким…» Даже в мыслях применить к Рут механический глагол «трахаться» он не смог. Хотя этот крендель, пожалуй, ее именно трахал.

Они стали спинами друг к другу и пошли.

Первый дуэлянт был очень молод. Восемнадцать. Он мог думать только о ней. Он любил ее так, как любит мужчина свою первую женщину – восхищенно, с мальчишеским благоговением. Он молился на ее стройные ноги, на ее мраморный и вместе с тем такой мягкий живот, на улыбку блаженства, дремлющую в уголках ее изящных губ.

От мимолетного воспоминания об арбалетном изгибе ее ключиц он мог среди дня бросить все, занять у Сереги тридцатку и колесить до ночи по городу, разыскивая свою любовь. А потом, обыскав все вероятные кабаки и квартиры и не найдя ее, надраться до поросячьего визга со случайной компанией, кровавить кулаки о витринные стекла, получать по роже от своих собутыльников и от уличной полиции.

Или не так. Найти ее и провести в головокружительном танце остаток дня, и всю ночь, и следующий день, и так еще долго. Пока она не скажет «Работа юбер аллес». [1] Или то же самое по-французски.

Второй был значительно старше и приходился ей ровесником. Ему было тридцать два. Он мог думать о разном, но только не о ней. Оголяя привычным жестом ее королевский зад, он вспоминал черный зев ультразвукового станнера, который ему ткнули в рожу средь жаркой тайваньской полночи неделю назад. Или ошметки человеческого мозга, которые он все сегодняшнее утро соскребал дублинским ножом со своего пиджака от Роберто Кавалли. Или думал о других своих любовницах, разбросанных по миру от Анкориджа до Кейптауна. Одну из них судьба зашвырнула даже на Лунную Станцию ООН…

Вальдис был очень опытен и хладнокровен. Он работал в Русском Отделе Интерпола, но его молодой соперник не знал этого. Он знал лишь, что человек, заставший их в живописной позе посреди волосатого персидского ковра два дня назад, – опытный и хладнокровный убийца.

Так сказала она сама, ломая в пальцах толстую сигарету для феминисток «Vogue Hard». Он знал также, что Рут тому практически безразлична и вызов на дуэль (разумеется, противозаконную) – очередной акт мужского самоутверждения со стороны Вальдиса. Под таким именем он знал своего соперника, хотя уже тогда ему хватило ума догадаться, что в метрике киллера записано нечто совершенно другое.

– Ты мальчишка. Только это мешает мне застрелить тебя на месте, – сказал в тот день Вальдис. – Поэтому я дам тебе шанс. Я вызываю тебя на дуэль.

– По рукам, – тряхнув кудрями, сразу же согласился он, к величайшему изумлению Вальдиса. Разумеется, тот ожидал, что он спасует, замажется, обоссытся и Рут потеряет к нему всякий интерес. Но вызов был принят и крови предстояло пролиться.

Теперь, когда багрянцу опавших листьев суждено было вскоре смешаться с багрянцем иной природы, он понимал, насколько был опрометчив два дня назад, но возврата не было.

Когда Вальдис произнес «двадцать четыре» и с его губ уже было готово сорваться роковое «двадцать пять», в голове молодого щелкнул спасительный предохранитель и раздумья закончились.

Легкий и стремительный, ощущая в голове абсолютную пустоту и безмятежное спокойствие, он резко обернулся. Спина Вальдиса в одно мгновение расплылась мутным пятном на фоне аккуратной мушки.

«Двадцать пять» – вот что, пожалуй, хотел сказать Вальдис, но это у него вышло неважно. Его голос перешел в хрип, утонувший в грохоте двух выстрелов. В первый раз молодой попал точно, вторая пуля прошла мимо, сорвав кожу со щеки Вальдиса. Но и одного попадания было достаточно.

Победитель подошел к сотовому, поднял его с земли, нажал вынесенную отдельно от основного блока клавиатуры кнопку «Emergency».

– Вы дозвонились в Единую Службу Спасения, – сказал приятный женский голос. – Если ваш домашний любимец застрял на дереве, наберите цифру «один». Если вас убили до смерти и вы нуждаетесь в неотложной психологической помощи…

Молодой помнил код неотложной медицинской помощи. Не дослушав меню, он дважды нажал цифру «три».

– Приезжает муж из командировки, тихо открывает входную дверь, заходит в квартиру и видит: его жена не одна…

Августин снисходительно улыбнулся. Одно дело – когда бородатые анекдоты травит сосед по лестничной клетке, другое дело – компьютер. С компьютером смеяться не обязательно. Мудрый черный ньюфаундленд по кличке Томас лениво улыбнулся вместе с хозяином.

– Он входит в спальню и говорит…

Августин не торопился сказать «стоп» и прекратить словоизлияния нейронного болтуна. Анекдот-то, быть может, и бородатый, но ведь не исключено, что неизвестный. Августин отхлебнул кофе и откинулся на спинку кресла.