Сезон оружия
Шрифт:
в словах Хотоя не было насмешки или осуждения.
Недавно Хотой покинул зал для медитаций и удалился в свою комнату.
Лицо его не было озабоченным, но те из его учеников, кто знали Хотоя
грустно добавил Хотой, и на его ладонь выкатились пять небольших смолистых комочков. Саама.
В центре комнаты, на грубом дощатом полу была разложена расписная тростниковая циновка – подарок японского друга Таро. Он приехал из далекой Кагосимы только лишь затем, чтобы своими глазами увидеть – саама существует. Преподнося Хотою девять ритуальных даров видящего, он обещал Хотою, что вскоре приедет снова. Чтобы остаться в общине навсегда.
Хотой положил мешочек на прежнее место и закрыл тайник.
Сел на пол, в самый центр циновки, туда, где была изображена одна из великих мандал трансформации. Скрестил ноги. Закрыл глаза и выпрямил позвоночник. Прочел древнетибетскую мантру очищения осознания.
После этого он положил под язык комочек саамы.
Спустя некоторое время Дверь бесшумно отворилась.
И Хотой поплыл сквозь тающие лохмотья размягченной материи. Его тело, потеряв объем, вес и форму, вибрировало в тон путеводным семантическим линиям Вселенной.
Да, Хотой был без остатка поглощен триптаминовой матрицей галлюциногенного эликсира, он заряжался обертонами проводящего комплекса саамы и не ведал страха. Он более не был «стабилен», в том смысле, в каком была «стабильна» циновка, на которой он сидел. Теперь Хотой был философским камнем человечества, эмбрионом всемирного хаоса и ощущал смиренную благодать. Путешествие начиналось. Оставалось лишь указать цель путешествия…
Наконец, сгусток чистой мысли, которым стал Хотой после многоступенчатой, но стремительной метаморфозы, очутился в замке с Железной Башней.
Испустив в пространство квант удовлетворения, бесплотный Хотой растворился под потолком комнаты с портьерами и кичливыми штандартами, свисающими с потолка.
Никто не заметил его, как не заметил бы самого себя, перейдя из одного измерения в другое.
Хотой весь обратился в терпеливое ожидание.
«I am coming». Этих слов Августин не слышал уже десять лет. Так говорила и могла говорить только Рут.
Его первая любовь.
Женщина, из-за которой безжалостный убийца Вальдис был застрелен им из «Магнума-40» в осеннем лесу.
Потрясенный Августин издал громкий рык. Именно рык, хотя в это время его аватар стремительно изменялся и его глотка уже не принадлежала белому барсу.
В голове Августина совершалась революция похлеще Второй Сексуальной, и, только когда в затылок его со страшной силой ударил огромный шипастый шар, он понял, что совсем недавно к их обществу присоединился кто-то четвертый (если третьим считать заходящегося в лае Томаса).
Августина спасло лишь то, что большей частью он уже развоплотился. В противном случае коварный шар, в мощи которого чувствовалась магия взбешенного Джирджиса, мог бы прикончить его на месте.
На холодные каменные плиты упал уже не барс, но Тень Отца Гамлета.
Увы, даже в этом малоуязвимом аватаре зрение Августина после страшного удара работало далеко не лучшим образом. Но того немногого, что он смог разглядеть сквозь кровавый туман, перевернувшись на спину, хватило, чтобы содрогнуться от ужаса.
Над ним, едва не цепляя головой темные полотнища штандартов, что украшали потолок, возвышался Локи.
Его длинные чешуйчатые одеяния были изрядно забрызганы стремительно тающей кровью.
«Моей кровью», – подумал Августин.
На левом плече Локи висела крупноячеистая сеть, сплетенная из живых змей, на правом – волчья шкура. Его острые уши подрагивали в такт накатывающей волнами ярости. В правой руке Локи раскачивался на массивной серебряной цепи тот самый шипастый шар, который несколько секунд назад поразил Августина в затылок. Увесистый амулет из нескольких десятков зубов, среди которых Августин опознал волчьи, человеческие, медвежьи и куницыны, грохотал на его груди как десяток боевых барабанов. А ниже пояса Локи – там, где в европейском костюме предусмотрена ширинка, – болталась желтая козлиная борода.
– С-сука, – прошипел Локи. – И ты сука, легавый.
«Ага, – совершенно не к месту подумал Августин. – Значит, первая „сука“ адресована пантере, то есть Рут».
В то же время аватар Августина, совершенно независимо от его незатейливой мыслительной деятельности, стелющимся ветром подобрался к Локи и длинный меч старого датского короля пронзил ногу нарушителя интима насквозь. Томас, следуя примеру хозяина, вцепился в козлиную бороду Локи.
Пантера закричала, но у Августина не было возможности прислушиваться к ее словам. Потому что Локи, для которого удар Августина был всего лишь комариным укусом, исторг из когтя на левой руке змеистую призрачную молнию.
Молния впилась в голову Тени Отца Гамлета кровожадной пиявкой.
«Материальное одолеешь материальным, призрачное – призрачным» – это знал любой начинающий пользователь ВР. Класс его аватара позволял Локи штучки и похлеще этой…
Локи отшвырнул свою цепь с шаром и, отодрав освободившейся правой рукой Томаса от своего горла, отшвырнул малиново-красного пса к стене. Томас обиженно заскулил.
Голову Августина разрывала чудовищная энергия, источаемая Локи. Он был буквально пришпилен к полу и уже приготовился молить о пощаде. Но в этот момент ему на выручку пришла Рут-пантера.