Сфера Маальфаса
Шрифт:
Дайгал уже убрал меч в ножны и сейчас стоял, скрестив руки на груди и с сомнением рассматривая бывшего инквизитора.
– Ну так что же тебе нужно, «пес Господа»?
Тассельгорн проснулся, почувствовав на щеке теплое прикосновение утреннего луча. Августовский день обещал стать еще одним в череде знойных дней затянувшегося лета. В отдалении лениво и безобидно звенела сталь – скучающие солдаты упражнялись на мечах, прыгая по булыжнику внутреннего двора. В углу комнаты чуть курился паром и пах травами чан с горячей водой, видимо, недавно принесенный слугой. Из внутренних покоев замка доносились вперемешку смех и звонкий голос – пела Маргарита фон Шарфенберг, таинственная сестра Мартина. Слов разобрать
Беспокойство, впрочем, не прошло, а превратилось в тихий беспечальный зов. Хотелось оставить тесные стены, пустить лошадь рысью по полям, проскакать лесной дорогой, заглянуть в таинственную тесноту холмов. Дела, связанные с книгой Адальберта, перестали казаться такими уж неотложными, с ними справится любимец Гагена, отъехавший по делам еще вчера… О, порази нас враг! – вернулся ли Людвиг? Барон стряхнул с себя оцепенение, потянулся за одеждой.
– Эй, стража!
На зов никто не явился. Молчание стало ответом на зов повторный. Тревога росла, почти переходя в панику. Барон, бросив одежду, заметался по комнате, отыскивая пояс с кинжалом.
– Не надо спешить. Торопливый находит малое, но теряет большое…
Тассельгорн, запнувшись о чан для омовений, чуть не упал в почти остывшую воду.
В оконной нише, небрежно привалившись к стене и скрестив руки на груди, устроился Мастер. Посол вздохнул, набираясь терпения, если уж с утра является бес, то предпочтительнее, если это бес хорошо знакомый. На этот раз малефик выбрал облик щеголя-аристократа. Плащ небрежно откинут назад, под ним изысканно расшитая куртка фиалкового цвета, мягкая шапочка с пером сдвинута на глаза. Однако внешний лоск только усилил жуть чуждого. Бывший иерарх уничтоженного ордена показался Тассельгорну скорее принарядившимся демоном, чем продавшимся дьяволу человеком.
– Вы не удивлены, мессир? – вежливо поинтересовался демон.
– Не слишком. Что вам нужно?
– Так, мелочи. Обстоятельства переменились.
– Проваливайте в ад! Что еще за обстоятельства, мессир дьявол?
– Спокойствие, барон. У меня хорошие вести. Прославленный герой, посланец Богов – ого! – великий воин, Сын Неба и далее в том же духе, словом, правитель востока Сарган соблаговолил откликнуться на ваше верноподданническое письмо…
– Я не писал никакого письма!
– Конечно. Я сберег вашу изрядно потрепанную совесть, взяв на себя это нечистое дело.
Тассельгорн, не смея гневаться на опасного гостя, лишь простонал в отчаянии:
– Послушайте, любезный, ну какого же черта…
Черт щелчком сбил с рукава роскошной куртки невидимую соринку и сокрушенно покачал головой, обращаясь куда-то в пространство:
– Как мало в людях понимания!
Тассельгорн поморщился.
– Чего вы хотите от меня?
– Это не я, это Сарган желает встретиться с вами в приграничных горах.
– Зачем?
– Затем, чтобы принять от вас заверения в преданности, друг мой. Вы ведь согласились предать собственного императора, поскольку нашли для нашей погрязшей в заблуждениях Империи лучшего, достойнейшего правителя…
– Кого? – тупо спросил барон.
– Саргана, разумеется.
В следующее мгновение прямо в лицо гостю устремилась увесистая каменная статуэтка степной черепахи – первое, что подвернулось под руку несчастному Тассельгорну. Мастер как ни в чем не бывало на лету подхватил импровизированный снаряд и аккуратно поставил его на инкрустированный столик.
– В чем дело, мессир посол? И чем же вы недовольны? Вы сами, мой благородный интриган, хотели встречи с повелителем варваров… Мечтали заманить его в ловушку…
– Я
– Мой, мой, не сомневайся… В общем, вы меня поняли, любезный барон. Времена меняются. Ваш отряд нуждается в чистке и пересмотре рядов. Кто не с нами, тот против нас!
– Господи…
– А вот этого – не надо.
– …за что мне такая судьба?! Послушайте, да вы рехнулись! Вы можете погубить меня, признаю, я в вашей воле, но зачем вам нужна власть вонючего варвара?! Во-первых, это невозможно! Ему не справиться с Империей! А во-вторых… Я видел это животное не раз, имел сомнительную честь беседовать. Ему безразличен не только Господь, но и Дьявол, это просто-напросто закоренелый язычник, который и своих богов-то чтит как собутыльников, когда о них вспомнит! А как я объясню моим людям такую перемену обстоятельств?! Скажу, что это обман или внезапно изобретенная уловка? Но они же не поверят мне!
– Это ваши трудности, друг мой. Придумайте, где же, в конце концов, ваше воображение!
– Послушайте, Мастер, я знаю, что бесу чуждо милосердие, но пощадите меня. Делайте, что хотите, я бесполезен для вас – я не могу!
– Полно, полно – можете.
– Почему – я?!
– Не стану льстить вам, Тассельгорн. Вы избраны не за личные достоинства. Просто оказались в нужное время, в нужном месте, в нужном качестве, меня в большей степени интересует ваш друг инквизитор – как его теперь зовут? Фон Фирхоф?
– Так обращайтесь к нему!
– Забавный совет. Мне не нужна его помощь, мне… нужен он сам. Вы мне поможете. Итак, вам следует…
Тассельгорн, потеряв остатки самообладания, отчаянно взвыл…
Людям, преступившим обычай, закон или признаваемые данными свыше запреты, не свойственно винить себя. Вор считает виновным обобранного толстосума, беспутная жена – рогоносца мужа, изгнанный из Эбертальского университета за лень студиозус посвящает декану иронические куплеты, награждая ненавистного ретрограда-декана ослиными ушами. Умный и образованный Тассельгорн не был в этом отношении исключением. Попав, и, в общем-то, незаслуженно, в безжалостную петлю обстоятельств, он не посмел открыто возненавидеть Мастера – эта ненависть тихо тлела в его душе, придавленная ужасом и сдерживаемая до поры надеждой найти спасительную лазейку.
Однако страх, обида и осознание страшного несчастья требовали выхода. И Вольф фон Тассельгорн возненавидел того, кто в измученном сознании дипломата вдруг представился главным виновником непоправимого поражения – Людвига. В посланце императора чувствовалось нечто – причастность к высшим тайнам, парадоксальным образом роднившая его с Мастером. Однако фон Фирхоф не был частью безумно пугавшей барона Тьмы, следовательно, был не опасен, и его можно было ненавидеть в свое удовольствие.
Впрочем, ненависть эта на первых порах ничем не проявляла себя, и, когда Людвиг к середине дня благополучно вернулся в Шарфенберг, он не заметил в Тассельгорне ничего странного, кроме, разве что, рассеянного взгляда задумчивых карих глаз и неестественной бледности. Вести, которые принес бывший инквизитор, казались почти невероятными. Во-первых, утраченные страницы хроники Адальберта действительно найдены. Во-вторых, изъять их у теперешних владельцев не представляется возможным – счет в таком случае пойдет на десятки убитых, штурм замка грозит вызвать в округе немалые беспорядки и, что самое главное, нежелательную огласку целей миссии. Однако владелица согласна предоставить ему, Людвигу, возможность тщательно прочесть опасный манускрипт, а по прочтении они вместе уничтожат рукопись. Тем самым будет доказана лояльность знатной дамы по отношению к короне и появится прекрасная возможность получить нужные сведения и замять скандал, не прибегая к чрезмерному насилию.