Сфера трёх лун
Шрифт:
Глава 20
Перед глазами Тайполя все еще стояли мерцающие круги, смутные треугольники, динамичные эллипсы и расплывчатые слова:
«Ты должен».
«Обязан найти».
«Даровали жизнь. На благо».
«Усмири. Направь. Передай».
«Сфера в ожидании».
Глаза Тайполя слезились. Капли пота стекали по его лбу. У него начинался жар. Жажда высушила его горло до наждачной шершавости, а его затылок пробивала пульсирующая боль, отдающая в висок и левую ладонь. При попытке подняться с постели перед его взором начинали
«Помни. Будь готов. Сверши».
Хотя тело его слабо ощущалось, и шевелились некоторые пальцы, но до конца осознать и придти к нормальному состоянию не представлялось для него возможным.
«Ключ».
«Ты должен. Обязан найти, пока она ждет».
Вокруг белая светлая комната, настолько белая, что грезится иллюзорной, прозрачной, невесомой обверткой. Тайполя подташнивало. Его голова продолжала кружиться, и при вдохе на мгновение сковывались легкие грудной клеткой и подрагивающими мышцами. У него болело еще и внизу живота, а в пояснице возникало чувство, что скручивается позвоночник, осыпаясь мелкими фрагментами.
Будто бы сквозь вату послышался женский голос:
– Уже пришли в себя? Сейчас позову лечащего врача.
Раздался приглушенный стук каблуков, вскоре стихший, отражаясь эхом в его сознании, и опять комнату поглотила тишина.
Тайполю послышались приближающиеся голоса. Брякнуло стекло, и он почувствовал укол в шею, и снова его сознанием завладело небытие, схватив разум цепкими лапами.
Тайполь задышал ровнее, тихо посапывая, и успокоился. Его пальцы до этого крепко сжимавшие простынь расслабились, и его правая рука соскользнула, повиснув на крепко пригнанных ремешках, которыми приковали больного к постели.
Звякнуло нечто металлическое, упавшее или брошенное, и доктор в сопровождении медсестры покинул палату, на ходу что-то помечая в электронных карточках.
– Интересно, продолжайте. Кого он звал? Не может быть… Придется пройтись всполохами основательнее, чтобы и зацепок не осталось… - доктор продолжал вписывать информацию в карточку и прислушиваться к негромким словам скучающей медсестры.
– Вот только сны все равно будут возвращаться… тут все немного сложнее. Но кто нынче в серьез воспринимает тематику снов? Вот вам сегодня, что грезилось ночью?
– Бросьте, ерунда всякая, - смущенно сказала медсестра.
– То тоже! Ведь никто не поверит, что и самый дивный сон вполне может оказаться частью оставшихся воспоминаний. Что есть действительность? Лишь та часть реальности, которой мы не способны управлять, где время неподвластно нам.
– Да, да, - сказала несколько громче медсестра и закивала головой, поправляя светлые с оранжевыми кончиками кудряшки, выпавшие из-под шапочки. Она не любила слушать поток непонятных мыслей профессора.
– Мне еще послышались несколько незнакомых слов. Иноземец что ли?
– Не обращайте внимания, пациент почти поправился. Все прекрасно зажило. Отклонения в норме. Еще один маленький сеанс и можно сообщить нашим великодушным покровителям, или… - доктор резко остановился. Медсестра чуть не врезалась ему в спину, на миг задумавшись.
– Я же купил новый чай! Любонька, будьте любезны, сходите за льдом и фужерами, сегодня такой жаркий день.
Любонька в очередной раз пожалела, что устроилась на работу к этому сумасшедшему человеку. Единственное, что держало ее тут, так это неплохая заработная плата, ну еще и странный слух, что те, кто бросал работать на Инквизицию, одним утром открывал глаза уже в другом месте и их никогда больше не видели.
Оживленно заговоривший доктор и медсестра удалялись, их речь даже обрывками перестала долетать до палаты, где спал Тайполь. В соседнем блоке одной из частных закрытых больниц Империалграда кто-то пронзительно закричал надрывающимся голосом. С другой стороны палат раздался истерический смех и глухие удары, словно некто обвернулся в матрац и с разбегу ударялся то в дверь, то в стену. Хлопнули в конце коридора двери. Раздались торопливые шаги, и снова повисла тягостная тишина, забивая его разум пустотой.
Империалград все еще оставался своеобразным красивым и густонаселенным трехъярусным мегаполисом с секторами-районами, которые соединялись между собой разводными мостами и сетью подземных коммуникаций со скоростными магистралями и водными разноуровневыми шлюзами для судоходства.
На западе раскинулся морской порт и несколько береговых промышленных центров с глубоководной тихой гаванью и цепью врезающихся в берег бухт. К портовому району прилегал старый район города с самобытными постройками, выросшими на развалинах древних сооружений и катакомб, где ютились в основном бедняки. Над городом продолжались работы по строительству прозрачных секций-перевертышей воздушного купола, делали это для защиты от губительной засухи, подступающей с юга пустыни с невыносимой жарой.
Жалюзи на широких окнах с шорохом упали, впуская и рассеивая свет. Усталые глаза Отца-Инквизитора уставились на открывшийся вид за окном.
Неменяющаяся за окнами на продолжении нескольких десятков лет восхитительная картина городской архитектуры вызывала в нем лишь раздражение и апатию. Отец-Инквизитор придавался мрачным раздумьям. Его звали Ратмир Шаневик. Он был тучен и большую часть времени мрачен, с подслеповатыми чрезмерно большими глазами на плоском лице, и возраста, когда пора бы уже отойти от дел, понимая, что многие возможности давно упущены. Но Шаневик считал, что он только начинает жить, вкушая от жизни все, до чего мог дотянуться. Став Отцом-Инквизитором, он потерял свое имя и обезличился, заняв столь высокую должность. Он не любил сильные запахи и яркие цвета, шумную музыку, да и вообще музыку, и живопись, но всегда в точности делал все, что от него ждали более влиятельные чем он люди и готов был терпеть, что угодно лишь бы угодить тем, кто мог быть ему полезен.
Шаневик достиг высот, о которых и думать не смел, когда родители его отдавали на обучение. Пока он учился и пытался запомнить слова мудрецов, собранные в многотомные пыльные книги и электронные таблицы, мир изменился, исказилась сама суть веры, а юного послушника предали друзья. Будучи еще невзрачным послушником, около десятых рангов, Шаневик уже иначе смотреть на многие вещи. Утратил ли он веру? Нет, точнее будет сказать, что он никогда и не приобретал ее. И случайность, он всегда дополнял «счастливая» случайность, позволила ему взлететь по карьерной лестнице на самый верх. О несчастных оппонентах, ныне либо покойных, либо томившихся в подвалах темницы, он вспоминать не любил.