Сфероидос. Часть первая. Сфероидос в огне

Кукла Роузи

Она отвечает, что одно дело знать об этом, а другое дело видеть или самой участвовать. Она говорит, что все сообщество разделилось на дам и не дам. Так и говорит! То есть, на тех, кто дает, то есть любовников, тех, которые активно ищут и тех, кто не дает, а принимает ласки и ухаживания. Из-за них-то, как раз много всякой ерунды происходит. Ревности и всего прочего. Но среди не дам есть и отказчицы. Никому и ничего, работаю только на себя.

Сообщества разместились компактно и проживают, как правило, вместе на одних ярусах. Тасуются все время, ведут свою половую жизнь в соответствии с выбранным предназначением. И в то же время еще разбиваются по интересам. Образовали не формальные клубы и сообщества. Так как все остаются в кибердрессах и не получается отличиться внешне,

то стали на теле, участки которого видно сквозь прозрачную оболочку наносить тату, рисунки, знаки. Они так и приветствуют друг дружку. Те, что любят пальчиком, поднимают руку с растопыренными пальцами и соединяют ладонями, а потом перебирают пальчиками, как бы пережимая соединенные вместе пальцы то к одной, то к другой подружке. А те, кто исповедуют что покруче, типа фистинг, те кулаки соударяют. Ну, а если встречаются и хотят взаимности, то начинается игра жестов и языка. Ими, как бы показывают, чего хотят получить, или сделать. Ну, когда язык высовывают, так это понятно, то кунигулингус, а когда из стороны в стороны им двигают по губам, то это желают ласки ануса и так далее. Самое плохое, что все девочки тоже в этих сообществах. Она волнуется, что когда появятся результаты испытаний мужского гена, то кто же будет беременеть и рожать? Не помешает ли это? И потом. Те, кто отрицает эту культуру, типа самых крутых из не дам, те вообще перешли к сексу, как делали Геи. Эти Гей-леди, так они себя назвали, спереди уже никак не хотят, все сзади делают. Страпонят друг дружку безбожно, особенно маленьких. А как же тогда? Ведь еще не один Гей на Земле не родил, хоть и пытались каждый раз зачать оттуда. Кстати, над всем этим надо бы подумать хорошенько. Ведь, действительно. Как только появится, надежда на возрождение рода нам надо будет, серьезно прочистить все эти сообщества и мозги заодно, особенно этих Гей-леди. Пока слушала Моно, то все время думала о том, что видимо зря отказала строителям, а ведь они предлагали площадки для игры в мяч. Спортом думали, мы станем тут заниматься! Наивные! Спортом, это когда есть мужчины, а когда много баб, то у них одно на уме. Сексодромы надо было больше строить. Вот, что!

А пока мы все время проходим мимо этих художеств и следуем дальше. Иногда нам приходится осторожно переходить по шатким мосткам над большими провалами и ямами, некоторые из которых, на много метров уходя, по косой траектории округлой формы вглубь корпуса. Я вижу оплавленные края бетонных стен и палуб, оплавленные и словно размытые концы арматуры, перебитые жгуты разноцветных кабелей и бесчисленных оптоволоконных проводов, исковерканных труб, каких-то магистралей. Про себя отмечаю следы осколков на стенах и полу. Понимаю, что это от прямых попаданий. Их работа. Одно дело знать, а другое, видеть собственными глазами. Я понимаю. Что испытывают мои прекрасные и мужественные ковчежцы, когда они ожидают этих смертельных ударов и видят последствия ужасных попаданий. Я замечаю, что на некоторых участках стен и полов все еще видны следы крови. Хотя видно, что ее счищали, но все же, она так и въелась в бетон, от сильнейших ударов. Моно легко ориентируется, впрочем, и я не теряю маршрута. Отмечаю и говорю Моно, что верхние этажи полупустые, а чем ниже, тем все плотнее заселение. Она отвечает, что тут ничего не поделаешь. Инстинкт самосохранения. Всем кажется, что внизу безопаснее, хотя по ее мнению, одинаково опасно, что внизу, что наверху. Все связано с вероятностью попаданий. Я ее спрашиваю. Сколько это процентов по ее мнению. Ее ответ шокирует. Ничего себе! Уточняю. А за какое же время? За год, спокойно отвечает она. Как будто речь идет о вероятности зачатия.

— А ты думаешь? — Уточняет она. — Откуда такие потери? Не от половой же инфекции они умирают. Не от сифилиса или гонореи?

— Одно. — Говорит она. — Приятно, что не ждешь, не мучаешься. Раз и готово! И никаких стариковских комплексов. Все уйдут, если так и дальше пойдет, считай, что в самом рассвете сил, а некоторые даже в юном возрасте.

Тема эта волнует всех, но она считается запретной. По уставу членам экипажей ее нельзя обсуждать и нельзя говорить с кем то. Можно

бояться самой. Отвлекаться, забываться в сексе и вахтах, развлечениях.

Ну, вот мы и пришли. Говорит она и набирает код шлюза. Где-то в районе комнат номеров за тысячу сто двадцать, это что я запомнила, по номеру на стене. Шлюз отъезжает, и мы входим в каюту. Узкий, плохо освещенный коридор, в конце санитарный блок, по сторонам закрытые наглухо створки комнат. Типичная планировка.

Кстати пока шли по коридору, я отмечала про себя, что оказалась права. Это я настояла, чтобы на моем сферосоиде все коридоры были, как можно короче и у них было больше углов и изгибов. Это спасало от ударной волны и осколков. Ну, а пожары уже давно тушили вакуумом.

Не слышно ни одного постороннего звука. Лишь доносится монотонный гул работающих механизмов, где то в толще этажей. Это работает система вентиляции и насосы охлаждения реактора, пытаюсь отгадать я. Попасть в комнату, без желания хозяев нельзя. Это единственная привилегия, которая незыблемо соблюдается. Моно вызывает владельцев и стоит перед видеомониторов. На светящемся экране появляется довольно миловидное юное личико. Я стою сбоку, и мне не удается его рассмотреть. Что-то знакомое. Особенно голос.

— Моно? Привет! Заходи. А ты еще с кем-то?

Вхожу следом и поражаюсь. На всей площади довольно просторной и хорошо освещенной комнаты отгорожены застекленные боксы, в которых нагромождены стойки с аппаратурой и не отчетливо, а размыто, видны, контуры кроватей и лежащих на них людей.

— Меня не надо знакомить. — Говорит эта красивая девчонка. Я сразу же в ней узнаю нашу первую красавицу Амодо. Знаю, что она дружит с Моно.

— Ты, считаешь, что уже можно? — Спрашивает она, заговорщицки и обернувшись, к Моно. — Что? Уже время пришло?

Они не громко переговариваются, почти не обращая на меня никакого внимания, а потом красавица Амодо отходит за стеклянную перегородку одного из боксов и что-то спокойным голосом говорит. Моно стоит рядом, и я вижу, как она волнуется. Я смотрю на нее и, встретившись взглядом, почему-то только глазами обозначаю вопрос. Мол, что и кто? Сначала выходит Амодо, а за ней следом почти такая же красивая девушка без кибердресса, а только прикрытая белым халатом. Такая же красивая потому, что у Амодо самая большая и красивая грудь и у этой девушки тоже.

— Знакомьтесь! — Представляет нам свою пациентку. — Вот мы какие!

Она поворачивается и помогает снять с голого тела своей пациентки, халат.

Я поражена! Что угодно, еще минуту, две, я могла ожидать увидеть, но то, что я вижу перед собой меня сразу, же приводит в трепет. Перед нами стоит трансвестит, или, как их там называли раньше? Этих мужчин, с яркими признаками женских особенностей тела. Весь облик женский, тонкие кости, плавные обводы тела, бедер, небольшие и покатые плечи, великолепная женская грудь и самое главное, это он! И я, изумляясь, произношу это в голос.

— Он! Он, черт, побери! Или я не баба!

Потом, я с замиранием сердца, подхожу к нему, ней, или как ее там, или его? Не важно, как! Главное, я вижу его, давно позабытый и так нами обожаемый предмет внизу, там, где и положено ему быть у настоящего мужчины! Смотрю и не отрываю глаз.

Моно и хозяйка Амодо подходят и вместе со мной присаживаются на корточки перед ним и смотрят на него. Я так долго и пристально смотрю, что ловлю себя на мысли, мне хочется! Ой! Как же мне его хочется! Не отдавая себе отчет, я протягиваю руку и поражаюсь от первого прикосновения.

— Он живой! Он настоящий!!! Девочки!!! Как же, как это так? Как возможно?

У меня даже голова закружилась, когда я представила себе все то, что можно с ним и как.

А рука, что прикоснулась, сама полезла по волшебному, теплому и упругому отростку на этом теле и вдруг замерла от того, что я первоначально почувствовала, а затем увидела, что он шевельнулся, и стал набухать прямо на моих глазах и стал дыбиться!!!

От неожиданности я опрокинулась и села на пол. Ничего не видела и не слышала, а только заворожено смотрела на то, как он напрягся и, подрагивая, слегка раскачивается перед моими глазами.