Сфорца. Меч, любовь и алхимия
Шрифт:
Не удивляйтесь, что цукаты и десерты оказались первыми, в то время существовал обычай подавать самые редкие и вкусные блюда в самом начале банкета, пока у гостей были силы попробовать и поразиться настоящим спектаклем, разыгрывающимся при их подаче.
Эпоха герцогов миланских, кондотьеров, сражений и прекрасных дам кажется романтичной, но представьте: в доме Висконти было принято использовать одно блюдо на всех, и когда все, что в нем было, съедали, объедки бросали под стол, а в блюдо накладывали новую еду, и так несколько раз. И правда,
Не меньший успех имели вина, подаваемые под представления в античном стиле, например, сценки с участием богини Дианы и охотников, танцы и пение, и фейерверки из цветочных лепестков. Прежде всего подавались вина юга, присланные из Неаполя, вино из виноградной лозы со склонов Везувия предлагалось в драгоценных чашах, подчеркивающих его статус. Среди них было самое ценное южное вино, Слезы Христа – Lachryma Christi, прозванное принцем вин. Нежное вино без осадка из-за особого прессования винограда существует до сих пор и является одним из самых известных вин Неаполя и Кампаньи. Это вино использовали для омовений римские папы.
В завершение пира подавалось вино под названием Гипокрас: прародитель современных десертных вин, оно было подслащено тростниковым сахаром, сладким миндалем, амброй и мускусом. Известное древним грекам и римлянам вино вошло в моду в XIII веке, с появлением в итальянских государствах тростникового сахара с Молуккских островов.
Но роскошь свадебного пира осталась в прошлом. Бьянка Мария вернулась в Кремону в ссылку. Миланцы плакали, вдовствующая герцогиня была их любимой правительницей.
Вскоре они заплакали еще горше – Бьянка Мария умерла…
***
– Бабушка, ты ведь тоже была внебрачной дочерью?
– Да, но у моего отца не было других детей.
– А когда ты вышла замуж?
– О, это целое приключение! Мне было 16 лет, и я вышла замуж за самого бесстрашного, дерзкого кондотьера на всем полуострове.
– А почему приключение?
– Отец давно решил устроить наш брак, его привлекал союз дочери с известным кондотьером Франческо Сфорца. Кондотьер, ставший генерал-капитаном Венецианской республики, был серьезным противником Милана, и хотелось привязать его к семье Висконти.
– А дальше? Сфорца согласился?
– Если бы не согласился, мы бы не говорили с тобой сегодня, девочка моя! Но не сразу. Герцог отправил своего посланника к кондотьеру для переговоров о перемирии, заодно устроил настоящий спектакль, призванный сподвигнуть Сфорца на скорейшее решение: он отправил нас с матерью в Феррару, ко двору Д’Эсте, намекая, что возможен и другой вариант брака.
– А вы?
– А мы отправились в Павию, где сели на ладью семьи Д’Эсте, и поплыли в гости в Феррару. У правителей Мантуи (Гонзага) и Феррары (Д’Эсте) всегда были тесные связи с Миланом, и они с удовольствием поучаствовали в спектакле.
– Как интересно! И Сфорца испугался, что ты выйдешь за другого?
– Он не испугался, он же Сфорца! Он не клюнул, и пришлось нам отправляться обратно.
– А как же свадьба?
– Прошло еще немного времени, и несколько сражений, прежде чем они договорились с моим отцом.
– Я бы его возненавидела!!! – Горячо воскликнула Катерина.
– А я в него влюбилась. Второго такого человека не было в мире.
– А он?
Бьянка Мария засмеялась:
– И он влюбился сразу. Иначе у нас не вышло бы такого счастливого союза.
– Сколько лет ему было?
– Уже за сорок.
– Такой старый?
– Разве дело в возрасте!
– Я тоже выйду однажды замуж?
– Конечно выйдешь. Я надеюсь, что отец подыщет тебе достойного супруга.
– Но я не хочу, чтобы он был старым!
– Я много раз учила тебе, девочка, что женщина высшего ранга должна не только склонить голову и повиноваться, но делать это охотно, с изяществом и элегантностью, не спрашивая объяснений, как и подобает ее статусу. Привилегия рождения влечет за собой принятие своей судьбы, какой бы она ни была. Но помни: куда бы ты ни попала, за кого бы не вышла замуж, о тебе всегда будут заботиться.
– Я знаю. Я- Сфорца!
– Ты настоящая Сфорца. Но я всегда говорила, что родиться аристократкой- несчастье. Мы получаем наше положение в обмен на свободу.
– Я помню. За привилегии приходится платить.
***
В тот вечер Бьянка Мария вошла в покои Катерины очень поздно.
Девочка стояла перед зеркалом, принимая разные позы с кинжалом в руках. Даже сейчас, кокетничая и отбрасывая волосы то на одно, то на другое плечо, она не расставалась с оружием.
– Бабушка! Я не заметила, как ты вошла! – Катерина бросилась в ее объятия. – Где ты была? Я не видела тебя весь день. Теперь не уйдешь, пока я не усну, и расскажешь мне одну из своих историй!
– Твои братья давно спят, а ты все вертишься перед зеркалом!
– Почему ты так смотришь на меня, бабушка?
Бьянка Мария молчала, гладила девочку по голове и долго смотрела ей в глаза. Катерина почувствовала тревогу, сердце забилось, ладони похолодели… она прижалась к бабушке, стараясь успокоиться. Но та отстранила внучку.
– Нам надо серьезно поговорить, Катерина. Ты – внучка Франческо Сфорца. Твой дедушка был самым отважным и неукротимым правителем, который когда-либо жил на этой земле. Его кровь течет в твоих жилах. Поклянись мне, что всегда будешь об этом помнить. Особенно, когда почувствуешь себя одинокой и отчаявшейся. В твоей жизни будет все, и предательство близких, и возможно, любовь. Но ты – Сфорца.
Катерина молчала, чувствуя необычность момента. Ей казалось, что скажи она лишь слово – и все будет испорчено.