Сгибла Польша
Шрифт:
Обрадовалась "гувернантка", когда "случайно", конечно, заехал к Абламовичам пан Страшевич по пути… И рассказал он много хорошего, отрадного для "гувернантки"… Ясюк и Скотницкий уже в Беловежье… Вести прислали оттуда… Скоро и до Вислы доберутся.
А борьба еще идет и на Литве… По лесам еще немало людей укрывается… Большими и малыми бандами бродяг они нападают на российские обозы, на маленькие отряды, с которыми могут справиться… Ждут еще чего-то…
— Поправляйся скорей! — шепчет гость. — И вместе опять туда…
Грустно качает головой "гувернантка".
— Нет,
— Пустое. Вон доктор говорит…
— Что доктор?.. Моя жизнь — для родины была… для воли людской, для счастья… А нет этого ничего, и мне умереть пора. Скорее бы только… И не лечили бы меня лучше… И…
Недоговорила. Увидала две слезы в глазах у пана Стра-шевича. Не сдержал он их, хотя и знает, что стыдно пла-* кать мужчине… да еще перед девушками…
Пока Хлаповский первый на восток повел людей — сложить оружие на прусской земле, а Ролланд двинулся с отрядом к западу с тою же благою целью, — Дембинский прямо на юг указал путь своим эскадронам и пехоте. Даже шесть пушек отдали ему. Только снарядов мало: около пятисот. Остальные Хлаповский с собою повез и все взорвал их при переходе границы…
— Ничего, и этим обойдемся! — шутит Дембинский, обходя солдат, осматривая их снаряжение, обувь, оглядывая орудия… — Не в силе Бог, в правде! Так Он нам и поможет добраться до Вислы либо куда там надо. Мы еще померекаем. Денег на путь тоже хватит. Сто злотых нам из войсковой казны уделили! Целая фортуна!..
Возмущаются офицеры Дембинского.
— Да мы же знаем: там и снарядов уйма, и денег много было… На что им столько?.. Особенно если правда, что не домой, а в Пруссию пойдут наши паны генералы?
— Увидите! А не увидите, так услышите! — отвечает генерал. — А деньги, конечно, им в Пруссии нужнее, чем нам в своем краю… Тут не выдаст "виси вира"… Прокормимся как-никак… Ну, а снаряды? Ничего! И этих хватит. В поход…
Двинулись. Больше четырех часов шли, только на отдых хотели остановиться, — выстрелы загремели на востоке.
Это разъезды россиян, надвигаясь от Шавлей, нащупали жмудскую конницу, оберегающую тыл Ролланда, завязали стычку, подзывая главный свой отряд…
— Плохое дело, — говорит Дембинский своим. — Так и нас они почуют. Тогда — не уйти! Вот что… Полковник! — обратился он к седому усачу, командиру 26-го полка. — Залечь тебе надо тут с людьми… Если захотят по нашему следу кинуться паны москали, не пускай. Понял? Одно слово: не пускай!
— Не пустим, хоть все тут ляжем! — басит полковник, посасывая свою неразлучную трубочку.
— Ну, этого бы не надо. Все — много чересчур! Жирно для этих… будет! Потери, конечно, не избежать… А к вечеру, когда мы уйдем подальше, можешь тоже отступление начать.
— А в какую сторону? Уж не в ту же ж, куда ты потянешь, генерал?
— Верно. Умно, старый кряж… А хоть туда… хоть сюда… Куда хочешь… А потом, ночью — нас догоняй. Путь наш знаешь. Россияне, как видно, из Шавель вышли, на Куршаны кинулись… А мы — на их место… Как во французской кадрили: местами меняются кавалеры.
Смеется Дембинский… Вторит ему усач-полковник…
Он
Трудно пришлось полковнику, но выполнил он слово. Далеко на восток отвел он генерала Завоина, отступая медленно с боем… Только когда россияне занялись отрядом Ролланда, бывшим на пути, — повернул в леса полковник и к вечеру другого дня под Мешкуцанами догнал Дембинского…
— Как потери? — спросил только генерал, пожимая руку полковнику.
— Порядочно… Только убитых мало… Больше раненые. Всех с собой привел, — угрюмо ответил старик и пошел к своему месту.
14 июля на заре неожиданно ударил Дембинский на Мешкуцаны, узнав от крестьян, что там рота солдат стоит, охраняя казну Завоина и запасы патронов.
Почти без выстрела богатая пожива досталась генералу. Около 10 000 патронов, 500 новеньких червонцев, много амуниции, обуви.
— Вот это денег дороже! — обрадовался Дембинский, увидя сапоги. — Гей, вира! — обратился он к своим литовцам-новобранцам, вооруженным косами, плохо одетым, обутым в лапти большею частью. — Гей, гайда сюды!.. Снимай лапти, сапоги обувайте!..
Весело, живо, с прибаутками, шутками, толкая дру] друга, шумно, как дети, исполнили люди приказ. Всем почти хватило обуви. Но некоторые, не получившие сапог, — отходили опечаленные, понурые…
— Но, не вешать головы! Еще обоз возьмем, — получите и вы сапоги. Не хочу голодранцев на Вислу веста Наряжу вас, как лялечек…
Улыбаются бородатые воины и огорчение забыли. Верят они: так и будет, как сказал их генерал — "батько"…
В Шавли пришли, но недолго там постоять пришлось. Узнал Завоин, за генералом погнался… А Дембинский — в Поневеж прошел, почти скрестились оба отряда на пути… Только россияне по битой дороге шли, по шоссе, а партизанский отряд — тихо подвигался лесными путями в противоположном направлении. Так и разминулись они… В Поневеже военный совет состоялся, как полагается.
— Что делать, товарищи? — задал вопрос Дембинский. — Здесь ли нам встретиться, "партизантку" дальше вести?.. Или — на Вислу пробиваться, соединиться с главной армией и, как следует солдатам, воевать!
Всех четырнадцать было на совете.
— На Вислу! — крикнуло восемь голосов.
— Здесь бить врага! — решили пятеро.
— Я тоже за Вислу! Девятеро против пяти! Толковать нечего. На Вислу идем!.. — решил Дембинский.
Опять пошли, быстро, лесами… Со всех сторон им вести дают, берегут их люди, россиян с толку сбивают…
Полковник Литвинов из Курляндии на помощь Завоину пришел. С двух концов россияне охоту повели. Кусок лакомый…
Но Дембинский спокоен, как у себя в поместье, где цветами занимался да лучших тиролек-коров разводил.
— Из-под Вильны я ушел, из-под Шавель ушел… Из Куршан ушел. А от этих панов и подавно уйду! — вспомня народную сказочку, шутит генерал.
И правда, ловко уходить стал.
Ночью, на первом привале, послал людей в лес. Набрали они жердей тонких, мастерить что-то стали. Амуниции много есть лишней у генерала: шинели, шапки… И коней тоже немало.