Схаас
Шрифт:
Делать нечего, Джон взялся за самое бесполезное занятие — стал рассказывать сказки о будущем, которое для его слушателей не наступит никогда.
— Я всегда чувствовал, что от Закатного мира нам так просто не отделаться, — через силу проговорил Клахар.
— Но ведь ты признаешь это справедливым? — спросил Аннагаир.
— Трудно не признать твою мудрость.
Эльф покачал головой:
— Не мою. Это было не моим решением, ибо тогда я еще был далек от мысли сделаться самодержцем. На Совете Эльфийских Владык я не произнес ни слова, только согласился, признав глубину решения,
— Исправление — то же, что истребление, — поморщился Зохт-Шах. — Если орки перестанут быть сами собой, значит, орков уже не будет.
— Плохо ли это? — улыбнулся Аннагаир. — Разве не умирает зерно, когда рождается колос? Разве не умирает мальчик, когда рождается муж? Разве не умирает кусок руды, когда рождается меч? Уже второй день вы, вожди лучших орочьих кланов, рассказываете нам о Закатном мире — и, разве не видите сами, сколь многого вы достигли?
Клахар промолчал. Присутствие Аннагаира несколько угнетало его — он слишком хорошо помнил их былую борьбу. Эльф был самым могущественным противником, какого только можно представить, и даже превратившись в собственную бледную тень, он остался непобедимым. Все так же мудр и непреклонен, а может быть, даже превзошел самого себя. Эльф умер, родился… некто еще более сильный.
Хотя, по сути, дело даже не в нем, ибо главная его сила — неоспоримые истины, очевидная правда.
Но, видимо, нет другого пути, чтобы обрести эту силу, кроме как превзойти самого себя. «И я должен это сделать, пусть еще не знаю как…» — без особого вдохновения в предчувствии бесконечных трудов говорил себе Клахар.
— С этим трудно спорить, — сказал между тем Зохт-Шах. — Но и согласиться нелегко.
— Однако другого пути нет, — ответил Аннагаир. — Жить было легко, когда приходилось смотреть только на врагов. Закатный мир потому и был избран, что в нем вы оказались лицом к лицу сами с собой. Этого и хотели эльфы. Ведь вы сохранили старые песни и легенды о былых временах? Это хорошо, ибо нельзя забывать прошлое, позор тому, кто на такое способен. Но покоряться прошлому нельзя. Теперь каждый из вас, оглядываясь на историю, может увидеть, насколько возрос ваш дух.
— Да, возможность есть у каждого, — признал Зохт-Шах. — Но возможности не всегда становятся реальностью. Мы, вожди и лучшие полководцы, способны увидеть и принять правду — и даже нам было бы нелегко вернуться в Закатный мир. Рядовые же орки не согласятся на это.
— А жаль, — подал голос Клахар. — Теперь, когда Штурка не представляет всеобщей угрозы, мы можем добиться бесконечно большего.
— Учитесь видеть истину, как вы умеете видеть веления судьбы, — сказал Аннагаир. — Учитесь сами и учите своих подданных, ведь это извечный долг правителей. Да, пока только Клахар прошел большую часть пути, но ведь его судьба уже означает, что путь есть!
— И это правда! — воскликнул Зохт-Шах. — Но разве можно сделать это прямо сейчас? Тысячи орков за стенами ждут нашего решения, но принять истину они не готовы! Мы должны сейчас придумать, как заставить орков вернуться в Закатный мир, разве не так?
Наступило молчание. Клахар, слушая вождей иджунов, пытался поймать взгляд призрака, но тот ни словом, ни знаком де напоминал о своем предостережении насчет Зохт-Шаха. Зообще, стоявший рядом с троном, на котором восседал сэр Томас, дух, казалось, не прислушивался к разговору. Тем более неожиданно прозвучало единственное произнесенное им в тот вечер слово:
— Судьба.
Вожди орков переглянулись. Им, в крови хранившим понятие «схаас», такой ответ был бы понятнее всего, если бы они хоть отдаленно представляли себе, как может судьба сыграть им на руку. Ведь орки свято верят: Закатный мир остался позади.
— Только сила может убедить орков, что им здесь не место, — сказал Клахар.
— Кажется, я придумал! — воскликнул Зохт-Шах, вставая из кресла. — Ну да, это должно сработать…
— Что у тебя на уме, мой друг? — спросил великий шаман.
Вождь Дома Иджу обвел собравшихся взглядом, явно преисполненный гордости оттого, что именно он, а не знаменитый Клахар изобрел нужное средство.
— Никто из нас не хочет битвы, — медленно начал он. — И наши орки не хотят ее, но силу они уважают, это правда. Так почему бы не провести поединок? Даже три поединка, чтобы ни у кого не осталось сомнений. У людей, два магических меча, — значит, в двух схватках они точно победят. А в условиях мы предварительно оговорим, что поражение орков не будет означать бессрочного заточения. Закон поединка един во всех мирах, никто не посмеет оспорить результат.
Вожди загомонили. Идея Зохт-Шаха пришлась им по вкусу. Клахар ни мгновения не сомневался, что все они, вполне убежденные речами Аннагаира, подумали сейчас — осторожно, коротко, едва ли даже сами осознав, — об одном: а вдруг орочьи поединщики возьмут верх?
Думай, великий шаман, думай! Идея и впрямь хороша, но годится ли обманывать свой народ ложной надеждой? И что сохранит память орков, о чем они будут рассказывать своим потомкам в Закатном мире? Об ошибке судьбы? Нет, едва ли. Но мысль о том, что судьбы миров решаются силой мечей, уже не выветрится из голов никогда.
— Есть еще одна возможность, — дождавшись тишины, сказал долго молчавший сэр Томас. — Поединок всегда дает надежду на случай, а если я правильно понял, для орков превыше всего стоит судьба. Подумайте и скажите, что скажут рядовые воины, если я предложу им выкуп? Орки — неслабые противники и по праву верят в свою мощь, но и силу людей они уже испытали. Нам нет нужды лишний раз доказывать друг другу воинское искусство. Выкуп же нельзя списать на случайность, на шутку богов, это знак моего уважения к вашей доблести. Да, кое-кто из орков скажет, что люди струсили, но вы тогда напомните им, чем заканчивались до сих пор наши встречи на поле брани. Да прибавьте, что Длинный Лук и ведьма Истер, по-вашему Ракош, мертвы. Это, думаю, остудит горячие головы..
— Какой же выкуп ты думаешь предложить нашему народу? — спросил Клахар, перебивая глухой гул обсуждения, возникший сразу, как только он перевел слова графа.
— Тот, который вы сочтете необходимым. Конечно, не золото и не железо ценно в Закатном мире. Но, может быть, семена растений, саженцы деревьев и детеныши животных прельстят вас?
Теперь обсуждение было предварено ошеломленной тишиной. Ценность названного была не просто высока — она была немыслима. Это может сказать любой орк, даже видя обилие подобных сокровищ вокруг себя в старом мире. Вопрос лишь в том, чтобы нежелание битвы перевесило жажду наживы…