Шаг в палеолит
Шрифт:
Итак, продолжал размышлять я, снимая котелок с огня и пристраивая кружку с водой на угольки, нужно уходить. Самое разумное направление – вниз вдоль оврага, не спеша, осторожно, внимательно изучая окрестности. Соваться за гребень в лесостепь – глупость. Если только как с разведывательной целью, вдруг что интересное попадётся. И конечно, необходимо переходить на подножный корм, такого пиршества, как сегодня, я позволить себе смогу не скоро. Но тут проблема: я не охотник – это минус, но зато рыбак, а это плюс. И если я при таком изобилии живности что-нибудь себе не добуду, то грош мне цена. Значит, охота и рыбалка, и, слава богу, у меня для этого с собой кое-что есть. И ещё необходимо оружие защиты: вилы хороши только как колющее оружие, а фальшион – оружие ближнего боя. А с кем мне тут фехтовать?
Я себе как раз фальшион у одного питерского кузнеца заказал, очень качественное, остро наточенное лезвие, прекрасный баланс, добротные ножны из толстой кожи, короче – вещь! Неплохие, кстати, деньги отвалил. Вожу с собой на рыбалку да на дачу. Очень удобно камыш порубить, лозинник, кустарник всякий. Да и вообще… мало ли что, люди всякие встречаются. На той же даче, к примеру, принесёт какую-нибудь развесёлую компашку, и, если у них не будет огнестрела, я с фальшионом в руках их быстро в чувство приведу.
Вот завтра из него и сочиню «вундервафлю». Но это завтра, а сейчас поесть – и спать, спать, глаза просто слипаются. Лечь на надувной матрас (в комплект к нему, на дачу, следующим рейсом должна была прибыть раскладушка), накрыться толстым верблюжьим одеялом, вилы поближе, фальшион под руку, в костёр дровишек подкинуть… Жаль, налобный фонарик – тю-тю, вроде с виду целый, а не работает. Видать, не дружит переход с электричеством.
Есть шанс, что проснусь – а мне какой-нибудь гадский пещерный медведь ноги отъедает?
Но когда ты активно и интересно дожил до пятидесяти с лишним лет, когда вырастил сына, когда поднакопились возрастные болячки, приходит понимание… Понимание, что хоть в душе тебе всё ещё двадцать лет, но ты уже идёшь дорогой, которой суждено пройти всему живому в этом мире, и это естественно и, наверное, правильно. Тогда многие вещи воспринимаются спокойней, появляется некий фатализм, который, как ни странно, помогает жить дальше. И даже наслаждаться ею и всем тем, что тебе осталось. Всё-таки чертовски были правы узкоглазые самураи, выведя формулу «Жизнь в каждом вздохе»…
Утро, прямо говоря, бодрило лёгким заморозком, но и очень радовало, что меня никто не сожрал. Десяток энергичных движений слегка разогнал кровь. Оживив почти угасший огонь новой порцией топлива, я, прихватив фальшион, направился к оврагу сполоснуть лицо. Только подошёл к краю, как буквально из-под ног с кряканьем и хлопаньем крыльями взмыла стая уток, десятка два. Я чуть Богу душу не отдал. Пролетев метров тридцать, они с шумом плюхнулись в воду. Видать, прилетели ути, пока я спал.
– Ах, вот я вам! – погрозил я им пальцем. – Тэ-экс, нужно срочно придумать способ добычи такого ценного ресурса.
После водных процедур – кстати, вода хоть и была холоднючей, но достаточно светлой, то ли половодье пошло на спад, то ли снега было мало – и попив чайку я приступил к созданию глефы, или пальмы.
Прежде всего набросал в костёр побольше дров для углей. Затем из одного ранца, полностью нагруженного инструментом, стал доставать и аккуратно раскладывать на спущенном матрасе всё, что там находилось. Первым был вытащен и разложен собственноручно сшитый из толстого брезента чехол, такие были раньше популярны у советских автомобилистов. В отдельных карманах находились следующие бесценные, в прямом смысле этого слова, девайсы: молоток обыкновенный, средний; большие, мощные клещи, раритет ещё с советских времён; плоскогубцы; три напильника с разной насечкой – большой, средней и «бархатной»; две стамески – побольше и пошире, поменьше и поуже; штангенциркуль (универсальнейшая вещь!); пластиковая ручка-держатель для ножовочных полотен и сами полотна в футляре, четыре по металлу и два по дереву; пластиковая бутылочка из-под лимонада, в которой было два десятка свёрл различного диаметра; большая плоская отвёртка и ручка со сменным жалом на большой и маленький крест; набор надфилей, большие портняжные ножницы и в последнем кармашке – четыре гвоздя-двухсотки, шесть сто-пятидесяток и десяток соток. Так, с чехлом всё.
Дальше из ранца я извлёк увесистую бухту вязальной проволоки в 1,5 мм, ещё один моток, метра в два, медной трёхмиллиметровой проволоки. Потом я достал его! Коловорот! Никаких электрических, никаких сложных механических деталей – совершенство минимализма и надёжности. От отца остался, сорок лет этот коловорот сверлит дырки и ещё сто сорок будет сверлить! Не убиваемый механизм! Вообще, в СССР умели делать вещи! У меня ещё с собой небольшой плотницкий топор и пила, выкупленные на блошином рынке у старенького дедка. Это я вам скажу – вещь, не современная хрень. Сейчас топор не то что жало не держит – стукни молотком по обуху, вообще расколоть можно. А пила? На пятом сучке зубья затупились, на десятом – половина отломилась, но это не страшно, потому что к этому моменту ручка отвалилась тоже. При Сталине за такой инструмент к стенке ставили и… правильно делали. Целая индустрия, тысячи людей корячатся, чтобы на выходе получить «говно», которое сломается через неделю, – это и есть настоящее вредительство. Так что, отслюнил я тому дедушке немало рубликов и ни разу не пожалел. Я вообще стараюсь иметь только качественные вещи. Заметьте – не фирменные, не брендовые, не дорогие, а – качественные. Как повторял мой отец фразу, услышанную от своего отца: «Я слишком беден, чтобы покупать плохие вещи».
Дальше пошёл мелочняк. Два бруска точильного камня, со средним и с мелким зерном. Изолента. Два толстых рулона скотча – незаменимая вещь. Большой тюбик «Момента». Сапожный нож в чехле. Коробка со скорняжным содержимым, иголки, нитки простые и нейлоновые, ковырки, шило, напёрсток, с десяток разнокалиберных пуговиц. Качественные цельнометаллические ножницы. И под конец достал не начатую бобышку нейлонового шнура и две банки из-под кофе, в одной – различные саморезы, шурупы, болтики и винтики с гаечками, а в другой – всякие небольшие гвозди. Ещё отдельно – десять пар нитяных перчаток.
Вот такой «дачный набор» инструментария, ничего лишнего – только необходимое. Подтверждено практикой. Может, кому и утомительно, что я тут так подробно над «златом чахну». Но это там, где магазин под боком, все эти шурупы, скотчи и отвертки – мелочь. А здесь – возможность выжить. Знал бы, как по спирали веков загремлю феерично, ещё на шею баул повесил бы и в зубы что-нибудь взял. И сзади тележку прицепил…
Пока я занимался выгрузкой, костёр уже почти прогорел, дав груду рдеющих углей. Сняв кожаный ремень с ручки фальшиона, я аккуратно пристроил изгиб хвостовика в угли и, когда он достаточно нагрелся, разогнул его. Постукивая молотком на плоском камне, окончательно выправил и на самом кончике загнул зубец под 90 градусов, сантиметра три, и заточил его. Теперь древко. У меня с собой были две лопаты – совковая и штыковая, тяпка, грабли и вилы. У всех них были ручки из вяза, сделанные под заказ, ибо лучшего материала не найти. Уж за двенадцать лет в реконструкции была возможность убедиться. Что только я на свой двуручный топор не ставил – и берёзу, и дуб, и орех, и бук – всё рано или поздно ломалось, а вот поставил однажды вяз и… горя не знал. В общем, самая подходящая рукоять была на совковой лопате, достаточно толстая и самая длинная. Выбрав паз стамеской, вложил в него хвостовик и забил зубец в древко. Потом вязальной проволокой с натягом, виток к витку скрепил одно с другим. На конце рукояти так же тщательно намотал железную бобышку и сантиметров тридцать по древку, как противовес и как ограничитель, чтоб из руки не вылетело. Не пожалел скотча и обернул проволоку и вверху и внизу несколькими слоями, от коррозии.
– О-о, да детка, да! – дурашливо простонал я.
Ещё бы, в руках у меня находилась настоящая «вундервафля» каменного века. Шестидесятисантиметровое мощное лезвие фальшиона крепилось к надёжному (сильно на это рассчитываю) вязовому древку железным бандажом сантиметров тридцати. И крепилось намертво! Тупым концом тоже можно было приложить весьма неслабо или сунуть при необходимости кому-нибудь в пасть. Общая длина была сантиметров на пять выше моего роста, где-то под метр девяносто.
Я сделал несколько восьмёрок, коротких и длинных выпадов, нанёс с десяток секущих ударов в вертикальной и горизонтальной проекциях, покрутил вокруг себя… Великолепно! Восхитительно! Покорное руке оружие жадно устремлялось вперёд, с хищным свистом рассекало воздух. Да-а, что рубить, что колоть – ни один доктор не заштопает.