Шаг в сторону. Часть 2
Шрифт:
Мила после того, как дьяка увидела, стала молчаливее, только губы поджимала. Я спрашивать о причине не стал, надо будет — сама расскажет, у Белосельских тоже какие-то дела с криминальным миром Славгорода были, так что и Тушин наверняка о них знал, а самый хороший в этих делах свидетель — мертвый свидетель. Но попыток догнать дьяка и прикончить не сделала, когда останавливались, а уж теперь и вовсе ей его не достать, так что будут и дальше секреты о темных делишках Белосельских-младших по свету гулять. Ну и хорошо, никто под руку не болтал, так что, обгоняя попутные повозки и подрезая встречные, я, выставив средний палец, влетел в город Северск, а там уж скорость пришлось убавить, чтобы не задавить кого ненароком.
Вот чем мне нравилась моя нынешняя подружка — так это почти полным равнодушием
Долго задерживаться в стольном граде Белгороде, то есть Северске, мы не стали, и в пять вечера, только начало темнеть, загрузились в повозку — я рассчитывал доехать почти до границы со Смоленским княжеством к ночи, и остановиться в селе Жирово, вотчине служилых дворян Чернышевых, километрах в тридцати от Куреска. Путеводители хвалили тамошний постоялый двор за блюда из дичи и удобные комнаты. Хоть местность тамошняя была дикая, только дорога посреди леса, но вот этот островок цивилизации пользовался популярностью. Сначала появился тот самый постоялый двор, с вывеской, изображающей пузатого мужика с кружкой пива и большим окороком, а потом вблизи выросло село, жители которого все как один работали на нужды путников, следующих из одного княжества в другое. Можно было бы и в Куреске остановиться, но лучше проехать в первый день чуть больше, а на следующий — приехать пораньше. Да и дорога была не такой уж долгой, четыре часа — и в полной темноте, развеиваемой подвешенным метрах в двадцати впереди повозки светляком, мы заехали на постоялый двор.
Глава 13
Колдун ты или не колдун, а на природе спится лучше. Свежий воздух, никакого шума — хозяйство Чернышов предусмотрительно разместил в трехкилометрах от постоялого двора, за лесом, и петухи с коровами орали там в свое удовольствие, не тревожа постояльцев. Зато каждое утро, а тут уже в четыре было многолюдно, к столу подавался свежий хлеб, парное молоко, овощи только что с грядки и яичница из только что снесенных яиц. Органическое питание, и цены вполне умеренные. Местный маркетинг только уважение вызывал.
Я потянулся, скинул с себя ногу Милы и спустился вниз, к завтраку. Семь утра, казалось бы — слишком рано для приема пищи, однако большинство гостей уже давно поели и разъезжались — для медленной повозки как раз день пути что до одной столицы, что до другой. И чего Росошьев так неодобрительно отзывался о путешествии на своих четырех, непонятно, дорога была отличной, разбойники взяли отпуск, а сам постоялый двор — выше всяких похвал. Белоснежное мягкое белье, удобный матрас, комнаты тщательно звукоизолированы, хоть режь кого, никто не услышит. В каждом номере свой санузел с большой медной ванной, горячей водой и наборами лесных настоев. Смело бы поставил гостинице пять звезд — но вот бассейна и тренажерного зала не наблюдалось, упущение хозяев, на котором, впрочем, я не стал заострять внимание.
Договорились выехать в девять, так что мои попутчики были в своем праве, только я ранняя пташка, да еще кот — тот еще на рассвете куда-то сбежал.
Быстро умяв яичницу с беконом, и запив ее стаканом парного молока, вышел на улицу — лучи весеннего солнца подгоняли последних отъезжающих. Мне показалось, что среди отходящего торгового конвоя я вскользь увидел знакомое лицо, но вот чье — никак не мог вспомнить. Может и вспомнил бы, если постараться, но в такое чудесное утро меньше всего меня волновали случайные знакомые. К тому же вереница повозок уже выезжала с огромного, с футбольное поле размерами, мощеного плитняком двора, не бежать же за ней. Хотя догнать я бы смог, неспешная группа повозок развила крейсерскую скорость едва ли больше двадцати километров в час. Да что там, не будь со мной Шуша, Милы и блохастого монстра, я бы и от Жилина до Смоленска добежал, причем примерно за то же время, что мы доедем. Вот вернусь обратно в свою реальность, все призы на марафоне — мои.
Кота до отъезда так и не нашли, пропал куда-то. Оставил хозяину гостиницы свой адрес в Жилине, рассказал, как меня искать в Смоленске, толстенький лысеющий дядька обещал, что как только животина появится, он своими руками засунет кота в клетку и отправит по назначению. За что получил лишний золотой, с животными — одни расходы и проблемы.
Зато остальные попутчики были на месте, никуда от них не деться. Шуш — парень неизбалованный, так что свой завтрак он смел два раза и добавки попросил, растет парень, ничего не сделаешь. Подавальщица, та ему подмигивала так усердно, что аж лицо у бедняжки перекосило, а наш дон Хуан даже бровью не повел, видать, несчастная любовь направила в нужном направлении, меньше страстей — меньше разочарований. Мила — та поклевала чуть-чуть, вообще какая-то сонная сидела, словно не выспалась. Можно подумать, пять-шесть часов спокойного сна человеку не хватит.
Уже когда садились в повозку, отметил недовольный вид Милы, но спрашивать, что случилось, не стал — настоящий мужчина сам должен догадаться и исправиться, а такой как я — просто подождать, когда само пройдёт. Шуш, обнаружив, что кота нет, с надеждой посмотрел на меня, мол, хозяин, неужели ты понял, что от этих животных одна грязь. Но ничего не сказал, полез на заднее сидение, зашуршал пакетами, укладывая купленный сыр и колбасу.
Повозка тронулась, и мы помчались по тракту, по бокам мелькали деревья, с такой скоростью через час-полтора мы должны были обогнать последний торговый караван и начать догонять ушедшие раньше. Дорога через лес шла ровная, плавно поднимаясь и спускаясь с очередного невысокого холма, в нашем направлении никто не ехал, и навстречу — тоже, встречные повозки начнут попадаться уже за границей между княжествами, а тут — безлюдное место, и не селится никто, как мне хозяин рассказал, неподалеку от границы капище старое, и попадаются измененные — чаще волки, но иногда и медведи. Бывает, что нападают на проезжих путников, если тем вдруг по надобностям придется отойти, но на проезжающие повозки — почти никогда. Так что по пустой дороге мы разогнались до крейсерских пятидесяти. Правда, притормаживать тоже пришлось, чуть трех зайцев не раздавил, а под конец уперся в поваленное дерево. Вот следят за дорогой, но такое тоже случается. Может, лесник схалтурил, а может и дикие измененные кабаны подрыли, вот верю, что от естественных причин этот ствол упал.
Мила сидела совершенно спокойно, только руку с самострелом в окно выставила, а вот Шуш напрягся, но это понятно, убирать последствия ветра, урагана или что тут произошло — именно ему.
— Давай, давай, — подбодрил я парня, — тренировки — путь к здоровому образу жизни. И еще закалка. Не бойся. Если тебя начнет медведь грызть — спасем. Или отомстим — жестоко, так, что надолго запомнит.
Бормоча о том, что он лично думает о закалке и самодурах, но тихо, так, чтобы я не слышал, мой слуга подошел к стволу — не такому уж и большому, может максимум сантиметров двадцать в обхвате, поднатужился, поднял толстый конец и потащил по кругу к противоположному краю дороги.
— Погоди, сейчас мы тебе поможем, а то надорвешься, — раздался из-за кустов голос, и на дорогу вышел мой старый знакомый, Инвар.
Шуш вздрогнул, но дерево не выпустил, да и толку, если на тебя смотрит дуло ружья.
— Веся, держи его на прицеле, — Инвар сделал несколько шагов по направлению к повозке, остановился, чуть склонив голову на бок.
Я оглянулся — дорогу назад мне преграждали еще четверо. Одного из них я помнил, Гиря, кажется. Да, вот его-то я утром и заметил. А тех, что были с ним, видел точно в первый раз. Мог бы и раздавить, но как-то с прошлой жизни не прижилась у меня эта привычка. Так что пришлось выйти из повозки, на свежем воздухе все больше пространства для маневра.