Шаг в сторону. Часть 2
Шрифт:
Инвар отпрыгнул в сторону, выхватил из-за пазухи пистолет, направил на Милу.
— Дернешься — порешу, — предупредил он. — Ты меня знаешь, за делом не постою.
— А давай, — я улыбнулся. — Тебе-то все равно помирать, еще один-два заряда, и сдохнет твой амулет. В женщину-то попасть — слава и почёт тебе, великий герой.
Инвар заколебался. Мила крутила головой, глядя то на меня, то на бывшего любовника. Может, выбирала? Заталкивала запасные стрелки, по меньшей мере десяток был уже в каждом самостреле, но она чего-то ждала.
— Давай как мужчина с мужчиной, — наконец
— А давай, — я подошел к валяющемуся на земле, слабо дергающемуся телу, то ли Веся это, то ли Гиря, с развороченным лицом не разберешь, поднял меч, неумело крутанул. Хотя почему неумело, кое-какие навыки Арраш в меня вбил, на пару с рыжей капральшей. Так что посражаемся еще.
Инвар заулыбался довольно, легко шагая, приблизился ко мне, держа меч острием вниз. Чуть качнул, приглашая напасть.
Ну я и напал.
Ледяная сосулька легко вошла в бронепластины, пробила грудину и вышла из спины воина. Тот упал на колени, изо рта пошла кровавая пена. Только меч, воткнувшийся в землю под углом, не давал ему упасть.
— Как мужчина, — прохрипел из последних сил Инвар. И умер.
В фильмах герои, расправившись с врагами, бегут скорее обнять любимую, прижать к сердцу и замереть минуты на три. Или насколько у режиссера терпения хватит. Я хорошо помнил недавнюю сцену с Хилковым и Тятьевым, поэтому первым делом обошел валяющиеся на поляне тела.
Из троих незнакомцев двое были живы, крови от спиц натекло немного, но вот внутренние органы были с перфорацией. Два движения рукой, и на два трупа стало больше.
Колдун с виду был абсолютно мертв, сердце не билось, ядро не ощущалось, но я на всякий случай через глазницы проткнул ему мозг все тем же проклятым кинжалом, как там Тятьев-старший говорил, для четвертого круга в самый раз. Рокша дернулся, и окончательно подох. Сильный, тварь. Пытался себя вылечить. Но опыт, сын ошибок трудных, и тут пригодился.
Веся и Гиря еще дышали и дергались, но были без сознания. От болевого шока, наверное — кроме искромсанных лиц, других повреждений у них не было. Не было и глаз, и частично ушей, так что я, считай, помог ребятам обрести покой. Еще двое.
Наконец, главарь. Инвар был полностью и безоговорочно мертв, но на всякий случай я и его добил — тем же ударом кинжала в глаз, хуже не будет. От соприкосновениия проклятого клинка с мозгом голова помощника Ждана раскололась, серая жирная субстанция выступила над трещинами. Значит, мозги были, когда пакость эту задумывал, сам виноват в том, что вышло.
С чужими покончили, занялся своими.
Шуш был просто без сознания — обычное сонное заклинание, которое я развеивать пока не стал, пусть полежит, отдохнет.
Медленно поднялся, не оборачиваясь, сказал:
— Бесполезно. На моей спине щит, спереди — тоже. Да и Сила добавил на спицы отслеживающее заклинание, мне они вреда не принесут. Я его специально просил.
Обернулся, Мила все равно держала меня на прицеле.
— Но ты можешь попробовать. Вдруг получится.
Она вздохнула, опустила самострелы, потом подошла и поцеловала. Вот кто поймет этих женщин.
Глава 14
На вьезде в Смоленск мы простояли около часа в общей очереди — колечко мое здесь не работало. Повозки досматривали, не то чтобы дотошно — стоящий у шлагбаума колдун со скучающим лицом махал рукой, если замечал что-то подозрительное, транспорт осматривали стражники. Но повозок было очень много, не меньше двух сотен.
Нас тоже хотели отправить на досмотр, но при взгляде на кольцо колдун поморщился, махнул рукой — мол, проезжай, и занялся следующей телегой. Не на канцелярское поглядел, а на родовое, с вороном. Местная знать, как ни как, братство аристо. А может, родственник какой, в этой Санта-Барбаре куда ни плюнь — родня.
Шуш давно уже проснулся, возле Добрянска, где мы на обед останавливались, и не переставая пыхтел со своей задней лавки, как он виноват, и как бы он защитил хозяина — это он подчеркнул интонационно, если бы не злобный колдунишка, которого барин зря просто так убил, надо было кожу снять и подвесить за кишки. Я важно кивал, Мила злилась, в общем, доехали весело.
По пути в гостиницу я специально сделал крюк и проехал мимо потенциального наследства — большой участок земли был обнесен высоким кованым забором, на удивление в хорошем состоянии, на воротах висел большой замок, и даже в будке охраны кто-то жил, из трубы шел легкий дымок. Соседей фактически не было — оба участка по бокам, узкие и длинные, стояли пустые, только трава росла, ни деревьев, ни строений. Подумал еще, что неплохо бы и их прикупить, а потом одернул себя — вот куркуль, толку от этой недвижимости в непонятной реальности — ноль.
В глубине участка кирпичный трехэтажный дом, с высоким, наверное метров в шесть первым этажом, да еще и высоким цокольным, был на первый взгляд во вполне приличном состоянии, крыша дырами не зияла, окна на месте. Не знаю, чего там Драгошич хотел сносить и перестраивать. На фотографиях дом выглядел значительно хуже, непонятно, отчего мне именно их оценщик показал. Да разве спросишь теперь, не тащиться же ради этого в Славгород.
Что там внутри, потом погляжу, но если решусь обосноваться в Смоленске, проще будет вообще не трогать, а где-нибудь на сьемной квартире поселиться, мол, денег нет, а то бы враз отремонтировал родовое гнездышко и приемы там устраивал. И не торопясь продать.
Показал Шушу на дом, спросил, справится ли он с уборкой и стрижкой газонов. Парень притих и ушел в себя.
Гостиница «Медвежий уголок» располагалась почти в центре. Ну как почти, километра два с половиной до княжьего замка, в серебряном поясе. До золотого рукой подать, а там, среди палат удельных князей и бояр-выскочек, и до замка дойти недолго.
Каждый пояс от соседнего совсем уж капитально не отделялся, когда мы ехали из предместий через стальной пояс, где в основном жил рабочий люд, в медный — прибежище местного среднего класса, то даже не заметили, как пересекли границу. Только дома стали пониже и побогаче. А вот когда в серебряный пояс решили вьехать, первый же городовой нас остановил. Перстень и тут помог, вопросов не задавали, едет боярин, значит, надо ему.