Шаг во тьму

Тропов Иван

Нетерпеливая, настырная, лезущая в окно – и рвущаяся из-под терминатора. Уже перевалила за половину. Уже ближе к полнолунию, чем к новорожденному месяцу…

Девять дней…

Может быть, послать все к черту и рискнуть?

Ну не могли же они все это всерьез? В самом деле? Ну не могли же. Не могли…

Это всего лишь угроза. Всего лишь слова, пустые слова. Куда призрачнее снов, что приходят ко мне…

Мальчишка… Я слишком хорошо знаю, что его ждет.

Полнолуние – это тот предел, что отмерен ему. Еще шесть ночей, если считать эту. Пять

дней.

И я могу что-то сделать. Мог бы, если бы не сидел безвылазно, припугнутый. Запуганный. Трус.

Я слез с кровати и стал натягивать одежду. К черту все их угрозы! И к черту Гоша, так и не выполнившего обещания. К черту их всех! Я буду делать то, что могу. То, что должен делать.

Я сунул голову под свитер, но так и не натянул. По стене мазнули лучи фар.

У соседей машин нет. У нашего дома вообще никто не останавливается, кроме меня и наших…

Машина остановилась прямо под окнами. В ночной тишине через приоткрытую фрамугу было слышно тихое бормотание мотора. Хлопнула дверца, шаги.

Приехал Витюша, не поленился. Решил проверить, просто так я не беру трубку, из упрямства, играя у него на нервах, или в самом деле смотался из города. Убедиться решил. Прежде чем закладывать Старику.

Я замер, прислушиваясь. Ага. Угадал. Шаги по лестнице. Сюда.

Тренькнул звонок. Тихонько так, ненавязчиво. Будто тот, кто пришел, уверен, что его ждут, и не хочет перебудить соседей, долго трезвоня посреди ночи. Будто ему уже бегут открывать.

Ну-ну.

Звонок еще раз тренькнул, но я не спешил. Ничего, постоит.

Звонок коротко тренькнул в третий раз, а потом зазвенел не смолкая. Звук бил по нервам. Я сморщился и натянул свитер. Черт бы его побрал!

Звонок зло трещал, не смолкая ни на секунду, но я не спешил открывать, еще злее звонка. Медленно нащупал в сумраке джинсы. Потом открыл шкаф, нашел чистую пару носков, не спеша натянул и только после этого пошел к двери. Неспешно. Стискивая кулаки, подрагивая от возбуждения, наполнявшего меня. Если он думает, что он сейчас мне что-то раздраженно гавкнет, а я это тихо проглочу… Я дернул запор, от души рванул дверь, готовый выдать все накопившееся, и – осекся.

Яркий свет коридорной лампочки резал глаза, но этот тяжелый, высеченный из глыбы силуэт трудно не узнать.

– Гош?..

Я поморгал. Посторонился, пропуская:

– Привет, Гош…

Но он не вошел. Лишь разлепил губы:

– Одевайся.

Вид у него был мрачный донельзя, чтобы не сказать – злой.

– Гош, что…

– Быстро.

Я сглотнул. Попытался разглядеть в его лице хоть что-то, но это был задраенный люк. Глаза – две стальные заклепки.

– Быстрее.

На негнущихся ногах я поплелся обратно в комнату. Виктор нажаловался Старику? Мог?

Запросто, с этого предателя станется. Сказал ему, что телефон не беру, дверь не открываю. И тогда сейчас…

Выволочка от Старика… в лучшем случае. А в худшем…

Я не

заметил, как оделся. Оказалось, что я снова стою в прихожей, уже натянув ботинки и застегивая плащ, и пялюсь на Гоша. И мне все больше не нравилось выражение его лица. Может быть, это и не злость – ожесточение. И Не столько на меня, сколько на самого себя – за то, что…

Я облизнул пересохшие губы.

– Гош…

– Пошли, – сказал он. Развернулся и стал спускаться по лестнице.

Едва соображая, что делаю, я кое-как запер квартиру и побежал следом.

– Гош!

Но он будто не слышал. Молча залез в свой «лендровер» и распахнул изнутри правую дверцу.

Сам не свой, я забрался в машину. Словно под гипнозом.

Если Старик решил, что время выволочек прошло и осталось только…

Мне нужно бежать! Нестись прочь! Выскочить из машины прямо на ходу и бежать!

Но я сидел, оцепенев. Ночные улицы проносились за стеклами – быстро, слишком быстро, хотя Гош и не гнал машину. И впервые мне было неуютно от вида ночного города, скользящего вокруг. Слишком быстро его улицы оставались позади.

– Гош, куда мы едем? – спросил я. Голос показался чужим.

Гош промолчал.

От западной окраины, где стоит мой дом, мы уже добрались до центра и объезжали кремль. Еще два излома стены, и надо будет свернуть влево. Потом перелив улиц спального района, лабиринт гаражей, через пустырь – и дом Старика…

Я не сразу сообразил, что мы пронеслись мимо нужного поворота, объезжаем кремль дальше.

Лишь когда мы повернули прочь от стен на восток, оставляя дом Старика все дальше и дальше, направляясь к восточному выезду из города, до меня дошло.

Я медленно, еще не веря своим глазам, обернулся к Гошу. Он ухмылялся.

– Гош, сукин кот!

Я от души врезал кулаком в его плечо. Но ему это было как укус комара, ухмылка только стала шире.

– На нервах играл, гад! Сразу сказать не мог!

– Дверь будешь веселее открывать, щусенок, – сказал он. – И трубку брать.

– Так это ты звонил?..

Мимо пронеслась заправка, которую я всегда воспринимал как границу города. Гош прибавил. Сейчас шоссе было совершенно пусто, мы стрелой мчались на северо-восток. К Москве.

– Так ты нашел ее?..

Гош кивнул.

Просто кивнул! Спокойно и деловито. Словно речь шла о том, что его просили заехать в булочную за половинкой черного.

Теперь, когда мои страхи перестали висеть шорами на глазах, я словно заново его увидел.

Я поморгал, отказываясь верить своим глазам. Мне казалось, что я знаю Гоша. Что уже привык к спокойствию и невозмутимости. Но…

Он был свежевыбрит, ежик волос зачесан волосок к волоску – и часа не прошло, как он был под душем. А это значит, что вчера утром – или сегодня утром, как сказал бы нормальный человек, который спит по ночам, – он вернулся с охоты. Найдя ее. Но не пошел делиться новостями. А спокойно лег спать. Потом встал, принял душ, побрился, позавтракал и вот только сейчас, свежий и бодрый, пришел ко мне.