Шаг вперед
Шрифт:
Но вот бюрократия осталась позади, и Пила шагнула через порог больницы в пустоту. Осознание, что она осталась одна, навалилось на неё со всей силой.
О гибели мамы ей сообщили практически сразу, как она пришла в себя. По словам следователей, мама погибла на дежурстве, когда на их хирургический корпус больницы, в которой она работала, упал заходящий на посадку дальнемагистральный Боинг, в тот самый первый час после применения неизвестными неустановленных спецсредств.
С папой всё произошло на её глазах. Страшная картинка на секунду мелькнула в её памяти, но была задвинута на задний план сильной волей девушки. Хоть они и находились в одной комнате в тот момент, но на саму Полину эта мерзость оказала
Но прослеживается отрицательная динамика. И если ничего не произойдёт, то он угаснет в течение месяца.
Привлечь высококлассных специалистов она не смогла. Попыталась, но ей быстро объяснили, что распоряжаться ресурсами корпорации она больше не имеет никакого права. Какие-то юридические тонкости позволили папиным замам опротестовать его завещание и сформировать управляющую структуру с государственным участием. Что-то по законам, касающимся стратегических производств.
Заодно, и все сбережения, инвестиции и прочие «подушки безопасности» были подобраны и поменяли владельцев. У Полины осталась только небольшая квартира на окраине столицы. Хоть не на помойку вышвырнули. Привлечение же высококлассных специалистов стоило очень дорого. Запредельно. И стало не по карману дочери бывшего владельца огромной корпорации. Ещё живого. Хоть и ненадолго.
Возле выхода из больницы Полину ждал Беркут. Последний верный лично ей человек. Единственный, кто поддержал её в это тяжёлое время. Постоянно был рядом и не давал наложить на себя руки. Можно сказать, помог врачам вытащить её с того света. Своим оптимизмом держал на плаву, распространяя вокруг себя волны жизнерадостности и уверенности в будущем.
– Привет! Рад тебя видеть! Машина за воротами, пойдём, – он забрал её сумку, небольшую и лёгкую, и, пытаясь казаться уверенным и жизнерадостным, повёл Полину в сторону выхода с территории.
Но обмануть её он не смог. Полина видела – с ним что-то случилось. Впервые она увидела Петра Сергеевича, с улыбкой всегда просившего называть его Беркутом, в таком состоянии. Даже болезнь дочери – не довела его до такого. Что же случилось сейчас?
– Пётр Сергеевич? – тихим голосом окликнула своего безопасника Пила, – что-то случилось, да?
Из него как будто выпустили весь воздух. Плечи поникли, походка стала чуть шаркающей. Вся напускная жизнерадостность рассыпалась.
– Пойдем в машину, Линка. Не на улице же душу изливать, – и чуть сгорбившись повел Пилу за ворота, к припаркованному там внедорожному монстру.
Беркут молча сел в машину, дождался, пока девушка пристегнётся, завёл мотор и плавно тронулся. Через несколько минут, вливаясь в плотный вечерний поток большой транспортной артерии столицы, он начал свой эмоциональный рассказ:
– Продали нас, Линка. Просто продали. За фантики, за лживые обещания и за морковку на верёвке. Были подозрения, но я же «бывший»! Кто же «бывшему» расскажет всё как есть. Вот и списывал на недомолвки и свою паранойю. А зря списывал. Всё верно мне чуйка твердила, – Беркут в крайнем раздражении без размаха, но сильно и резко ударил кулаком в приборную панель, слегка помяв прочный пластик, – Пока меня мордой не ткнули в очевидное! Дальше уже всё быстро раскопал и сопоставил. Твари! Ты же знаешь, чем твой отец занимался? Я из конторы на вольные хлеба ушёл, а ему за заслуги «заводик» на прокорм выдали. Только с условием. Всё что нужно для конторы – он делает быстро, качественно и недорого. Часто у него потом новые технологии отрабатывали и новые материалы тестировали.
Проводив взглядом метнувшийся из левого ряда в средний, буквально перед капотом его машины, ярко красный седан с парой молодых парней, и, игнорируя эту выходку, Беркут продолжил свой горький монолог:
– Какое-то время твой отец вёл работу над несколькими проектами, ноги которых растут с Айны. Не буду рассказывать, как я сводил обрывки и намёки, и откуда мне пришлось выдирать информацию, это лишнее. Просто знай, что у него всё получилось. Буквально за пару дней до этой трагедии на завод приезжали несколько человек с самого верха. Всё посмотрели, покивали, впечатлились и бодро укатили, потирая в предвкушении руки. А потом, когда всё это случилось, выясняется, что его списали, тебя списали, всё оборудование демонтировано и утилизировано, вся техдокументация собрана и исчезла в неизвестном направлении. Официально всё провели как «Неперспективное направление. Материалы утилизированы». А неофициально – три фуры документации, оснастки, промежуточных материалов и уникального оборудования увезли в аэропорт, где загрузили в дипломатический борт. Который уже через два часа покинул наше воздушное пространство.
– Они убили столько людей, чтобы забрать разработки, компанию папы и замести следы? – ужаснулась Пила
– Нет конечно! Они всё-таки не коновалы, тем более всё это можно было сделать проще и не так кроваво, – отмахнулся безопасник, – просто воспользовались тем, что случилось.
– Не знаешь, кто организовал этот теракт? – стараясь, чтобы её голос не дрожал и не выдавал обуревающих её чувств, спросила Полина. Этот вопрос был для неё важен. Ей нужна была цель, чтобы жить дальше и месть казалась ей вполне удобной целью. Сначала она отомстит тем, кто убил, а потом, если останутся силы, уже тем, кто обокрал.
– Знаю, – кивнул на её слова Беркут. И показывая, что уловка не сработала, добавил, – будешь мстить?
– Буду! – твёрдо кивнула Полина, – эти твари забрали у меня всё! Они обязаны за это ответить!
– Тогда можешь взять в бардачке ствол и вышибить мне мозги первому. Потом вернёшься в больницу и добьёшь отца. И на этом твоя месть только начнётся, – с кривой усмешкой ответил ей Беркут. И видя краем глаза, как в ужасе уставилась на него девушка, счёл нужным пояснить, – это не теракт. Это был вышедший из под контроля эксперимент. Проводившийся конторой, в которой раньше служили и я, и твой отец.
Минут десять в машине стояла тишина, изредка нарушаемая значительно заглушёнными качественной шумоизоляцией звуками трассы. Радио было выключено.
– Самое страшное не это, – первым нарушил тишину Беркут, – самое страшное, что всё это зря! Все люди погибли зря! Всё, что получено, исследовано и наработано – всё продано за границу. Мы заплатили за эти знания жизнями наших близких! Платили, не желая этого, но так сложилось. А чем заплатили они? Тем же самым! Жизнями наших близких! Взяв эту чудовищную плату, уже внесенную нами и обесценив её в один миг! И когда по нашей земле побегут твари, те же, что мы уничтожаем пачками на Айне, тут нам придётся драться с ними голой задницей! А все новые технологии будут защищать другую страну. Не ту, что оплатила их разработку!
Ещё несколько минут в машине стояла вязкая тишина. Беркут сосредоточился на дороге, давая девушке собраться с мыслями. А Полина, собрав волю в кулак, пыталась вырваться из липких объятий паники и безысходности. Это состояние, уже не в первый раз за последнее время, правда пока в лёгкой форме, пустило свои эмоциональные щупальца в душу девушки на выходе из больницы, и с того момента только крепло.
Полина знала – дай волю этим чувствам, поддайся и продолжи себя жалеть, и они загонят тебя в полную яму, из которой будет только одна дорога – на тот свет. Хватит!