Шаг за край
Шрифт:
– Извините, так уж получилось, что у меня и выпить-то ничего нет, – произнесла она взволнованным, несколько неестественным голосом. – Хотите кофе? Или вам детский коктейль сделать? – Она попыталась рассмеяться, но шутка не очень-то удалась.
Бен сказал, что да, кофе было бы здорово, а потом умолк, не говоря ничего, и ей тоже ничего на ум не приходило. Она наклонила чайник и тихонько чертыхнулась: вода ее обожгла, однако она продолжала лить и помешивать. Достала молоко из холодильника, предложила ему сахар и повела за собой в гостиную. Поставила кофе на стол, который торопливо освободила от бумаг, книг и прочих обжившихся на нем вещей, и села на диван. Бен уселся в единственное в комнате кресло. Между ними пролегло гнетущее
Тело камнем полетело из-под нее. Может, футов пятнадцать падало, прежде чем пребольно шмякнулось с вывертом, подпрыгнуло, а потом зависло на лодыжках. Тело корчилось и извивалось, длинные ноги силились выпутаться из связавших их веревок. Ужаснувшись, Эмили глянула вниз. Шок сперва придал ей адреналина, но затем ее охватил животный страх, сковавший ее. Резкий треск – и тело обрело свободу, перевернувшись в воздухе на 180 градусов, яркое красно-желтое полотнище наконец-то выпросталось, а Джереми продолжал лететь вниз от самолета, теперь уже чуточку плавнее, и это больше походило на то, как это ей представлялось. Она заглянула в глаза инструктору и только сейчас поняла, зачем нужны были все тренировки, зачем ей велели сесть на самый краешек двери, наполовину в самолете, наполовину в воздухе.
– Порядок? – прокричал Грег, покрывая шум мотора, удерживая для безопасности ее за руку. Эмили кивнула. Рев в ушах, металлический запах самолета, зияющая дыра у него в борту там, где должна быть дверь, а еще ее правая нога беспомощно болталась в воздухе – высоко-высоко над полями и ангарами, ставшими похожими на маленькие игрушки, вид парящего с растопыренными руками-ногами парня – ото всего этого голова шла кругом, сознание мутилось. Она пожалела, что первой не прыгнула, потому как теперь ей ни за что этого не сделать. Грег ласково улыбнулся, сжал плечо и вытолкнул ее в пустоту.
– Вы о чем думаете? – произнес Бен.
Эмили тут же вспомнила, где находится, здесь, в своей торопливо прибранной гостиной со свихнувшимся на парашютах бухгалтером, вспомнила, что от прыганья с парашютом в первую очередь и пошла эта беда.
– Все размышляю, как это можно прыгнуть из самолета второй раз, зная уже, что предстоит.
– Вам просто не повезло, – сказал Бен. – У Джереми рост шесть футов и три дюйма [3] при нулевой координации, он не мог служить вам хорошим примером. Если честно, он не создан для прыжков с парашютом.
3
Около 192 сантиметров.
– Вообще-то ужас на меня навел не только он, – призналась она. – Хуже было то, что меня выпихнули из самолета… я поверить не могла, что инструктор так поступил, это жестоко… – И даже сейчас, вспоминая об этом в своей безопасной гостиной, Эмили уносилась мыслями к чему-то давно забытому и от этого расстраивалась еще больше.
– Он должен был это сделать, – заметил Бен. – Иначе вы пролетели бы мимо зоны приземления. На самом деле это было совершенно безопасно.
– Я этого, признаться, не почувствовала. И сейчас не чувствую себя в безопасности.
– Вы это о чем? – вскинулся Бен, казалось, он встревожился, словно бы прийти сюда так поздно было для него ошибкой.
– Я совсем не
– Просто я имела в виду то, что не знаю, как мне вернуться туда, где я не буду сходить с ума по тебе.
Бен улыбнулся.
– Я надеялся, что ты скажешь что-то в этом духе, – проговорил он и поднялся с серебряного кресла-качалки, которое Эмили когда-то нашла в лавке, торгующей всякой рухлядью, и сама привела в порядок. Она тоже встала, медленно пошла, обходя стеклянный кофейный столик, ему навстречу. Они остановились в метре друг от друга и просто смотрели, все еще горя мучительным желанием, а потом… кто первым сделал шаг, они так никогда и не выяснили… они уже крепко прижимались друг к другу… и так застыли надолго.
5
Я сижу на кухне Дворца на Финсбери-Парк, где буфетные дверцы отделаны на деревенский лад под дуб, а разделочные столешницы уделаны муравьями под мрамор, передо мной стоит водка с тоником и, клянусь, такого я никогда прежде не пила. Хотя пол под подошвами моих легких лодочек поскрипывал песком, кухня оказалась чище, чем я себе представляла, увидев дом снаружи. Но от сладковатого запаха бобов мне делается тошно. «Сколько же мусора образуется в этом доме?» – тщетно гадала я, вспоминая переполненные мусорные баки в палисаднике у входа. Ангел сидит напротив меня, слишком красивая и сияющая для подобной обстановки, ее жилет с бахромой поверх джинсов в обтяжку вызывает во мне чувство, будто я убого одетая старушка. Худой смуглый юноша с прямыми длинноватыми волосами стоит рядом с раковиной и режет странного вида овощи, зовут его Фабио, по-моему, так Ангел назвала его. Он стоит, не поднимая головы и не принимая участия в нашем разговоре. Угрюмо встретившей меня девицы нигде не видно, и Ангел говорит, что никто из остальных еще не пришел с работы.
– Ну, детка, теперь тебе получше? – говорит Ангел, делая добрый глоток из своего стакана.
– Да, спасибо вам большое за помощь.
– Не утруждайся, благодарить не за что, – произносит она и улыбается своей ангельской улыбкой. – Кстати, откуда ты?
– Я из-под Честера, родилась там, но в последнее время жила в Манчестере, – отвечаю я. – Только что разошлась со своим приятелем, появилось такое чувство, что надо сменить обстановку. Я всю жизнь прожила возле Манчестера, а потому решила попытать счастья в Лондоне, прежде чем совсем состарюсь. – Тут я нервно хихикаю.
Все это я отрепетировала, изложила свою прежнюю жизнь близко к истине, чтобы она воспринималась как подлинная. Фразу произношу на одном дыхании, еще до того, как последуют распроссы, и тон у меня выходит какой-то фальшивый и извиняющийся.
– «Совсем состарюсь»! Для Лондона никто не слишком стар, – смеется Ангел. – Впрочем, может, ты и старовата, чтоб делить один хреновый дом с шайкой психов: у тебя слишком шикарный вид для этого места.
– Нет-нет, все прекрасно, – говорю. – Просто не могу себе позволить много платить за квартиру, пока получше не устроюсь, плюс, по-моему, это хороший способ узнать новых людей.
– Я бы не забегала так далеко, детка. От людей, что тут живут, обычно на улицах шарахаются, на другую сторону переходят, чтоб обойти. Ты на него не обращай внимания, – продолжает она, кивая на поникшего Фабио, когда я бросаю на него смущенный взгляд. – Он не говорит по-английски. – Ангел роется у себя в сумочке. – Закурить хочешь, детка?
– Нет, спасибо. Я не курю.
– Не возражаешь, если я выкурю одну?
Киваю: нет, разумеется, не возражаю, – хотя жара и бобы, голод и водка с каждой минутой усиливают во мне тошноту. Соображаю, что уехала из Чорлтона 14 часов назад и с тех пор едва перекусила. Джинсы липли к телу, ноги горели, отчаянно хотелось лечь, но я не желала показаться грубой. Глотнула стоявшего передо мной пойла.