Шагай вперед, мой караван...
Шрифт:
Теперь он был уже не таким неразговорчивым, как прежде. У них появилось столько тем для бесед, столько идей для обсуждений. Лишь одну тему они, не сговариваясь, не затрагивали - тему их будущего. По безмолвному обоюдному соглашению, это стало для них табу.Порой ей казалось, что они совершают что-то недозволенное, так безоглядно и всецело отдаваясь друг другу. И тогда Вика говорила самой себе в оправдание, что ее кратковременное счастье очень скоро кончится, что это будет последней слабостью, которую она позволила себе в жизни. Она по доброй воле приняла, как единственно верное, напутствие Аватара - напутствие, ставшее как бы ее личным обязательством перед собой. Вика понимала, что к Стиву, как непосредственному ученику Саи Бабы, это относится вдвойне. На их беду, так уж распорядилась Судьба, что у них не одна и та же Родина. Понимал это и он, обходя болезненную тему молчанием.
Прошло несколько месяцев.Все необходимые приготовления были закончены. Тяжелее всего далось Лане увольнение из UCLA. Ей казалось, что никогда в жизни у нее не будет уже такой интересной творческой работы, которую она так любила бы и так ею гордилась. На что Левон глубокомысленно возразил: “Не зарекайся. Неисповедимы пути Господни”.
Самому Левону пришлось изрядно потрудиться, подолгу “не слезая” с телефона, чтобы заочно утрясти дела с их московской квартирой. Он объяснил проживавшей там супружеской паре, что они всей семьей возвращаются в Москву. Супругам понадобилось время, чтобы найти себе новое жилье и освободить квартиру.
Давид так и не смог уговорить Карину, но ему удалось добиться с ней компромисса.Он обещал ей, что не будет сжигать за собой мосты, не закроет и не продаст фирму, а лишь оставит в ней, в качестве доверенного лица, одного из своих сотрудников.Его поездка в Москву будет своего рода разведкой, цель которой присмотреться, можно ли там открыть свое дело и можно ли там вообще жить. В случае неудачи он вернется назад, и все будет, как прежде. А если повезет, он приедет за женой и заберет ее.(Карина не сомневалась, что разведка окончится провалом и он очень скоро примчится обратно. Не зря говорят, что кто однажды попробует удобства и сервис американской жизни, уже нигде больше не сможет жить.)
– Ты должен был предвидеть ее отказ, - сказала Лана.
– И я ее вполне понимаю. Не думаешь ли ты, сынок, что и тебе следует быть там, где твоя жена? Ведь вы одна семья.
Нет. Давид так не думал. Всеми своими помыслами и чувствами он уже был Дома. А что из этого выйдет, покажет время. Он верил в то, что встав перед выбором - он или Америка, Карина предпочтет его. Так или иначе, уезжал он отнюдь не с легким сердцем. Тем более что сидела в нем и еще одна заноза - его маленькая дочь, которую он, если не вернется, не сможет уже больше видеть, даже изредка. “Вроде бы я человек, - размышлял Давид.
– А стоит где задержаться на год-другой, и корни пускаю не хуже дерева. Поди ж теперь, вырви их - да так, чтоб никому больно не было.”
В ночь перед отлетом Вика, упорно избегавшая последнее время разговоров по душам, сама позвала мать.Усадив ее напротив, долго молчала. Ее чувства, ее тщательно скрываемая боль были настолько глубоки, что очень трудно было извлечь их на поверхность и разделить с кем-либо. Даже с матерью. Но Вике и не потребовалось ничего объяснять. Лана давно все поняла сама.
– Ты ждешь от него ребенка, - сказала она.
И Вика, до краев наполнившись любовью и благодарностью к матери, так же просто ответила:
– Да.
Лана понимающе кивнула:
– Значит, мы возвращаемся на Родину вшестером... Или всемером?
– Нет. Его место здесь.
– Тогда может тебе...
– А мое место там.
На этом их разговор и закончился. Хорошо было бы выспаться перед дорогой, но ни Вика, ни Лана не сомкнули глаз всю ночь. Вике мешали мысли о Стиве, так легко и спокойно распрощавшемся с ней накануне,будто она улетала не навсегсегда, а к родителям на weekend.А Лане - мысли о детях. Сначала ее обманутая Инга пережила сильнейшую травму, от которой чуть не лишилась здоровья, а то и рассудка. Потом Давид, намаившийся с Пегги, нашедший, казалось, свое счастье с другой, а теперь вот улетавший один. Одна лишь Вика неизменно была ее единственной отдушиной, несущей только радость и свет. Но жизненные перипетии не обошли и ее. Впервые Лана видела свою горячо любимую девочку такой несчастной, так мужественно скрывавшей свою боль. Они с Левоном оставляли здесь первую внучку, к которой, в любом случае, почти не имели доступа, но, как выяснилось, увозили с собой другую (или другого), еще не рожденную. И, увы, опять без отца. Вот и усни со всеми этими мыслями.
Глава 80
Утром за ними пришла машина. Работник Давида, которому он оставил свой бизнес, приехал все на том же, уже изрядно потрепанном, но очень удобном своей вместительностью, вене. Левона было не узнать. Казалось, он помолодел лет на десять. Помогал таскать чемоданы, суетился, шутил. Инга тоже сияла. Вика, внешне спокойная и улыбчивая, ушла в себя. Лана то и дело тайком бросала на нее сочувственно-тревожные взгляды. Больше всего ее беспокоило сейчас, как дочь, в ее положении, перенесет дорогу.
Помня о новых таможенных правилах, они прибыли в аэропорт заблаговре- менно. Но оказались едва ли не в самом конце длиннющей очереди. Ожидание не показалось им тягостным. Инга вспоминала Загорянку и Шайтана, сокрушаясь, что у них этого больше не будет. Левон предсказывал, что они не узнают Москву, так она преобразилась. Планировал сразу же по возвращении слетать на недельку в Ереван. Вика не принимала участия в разговоре. Она его просто не слышала.
Очередь уже продвинулась больше, чем на половину, когда Вика вдруг насторожилась, резко повернула голову и увидела Стива, стоявшего в непринужденной позе у большого витринного окна. Улыбаясь, он смотрел на нее. С трудом передвигая разом ослабевшие ноги, Вика подошла к нему. Заглянула в глаза, будто погрузившись в живительный родник, и тоже улыбнулась.
– Ты пришел проводить меня? Спасибо. Мне так этого хотелось.
– Нет. Я приехал на свой рейс.
– Тоже улетаешь? Куда?
– На Родину. По завету Учителя.
– В другой штат?
– В другую страну.
– Разве не Америка твоя Родина?
– удивилась Вика.
– Знаешь, Стивом ведь я стал уже здесь.
– Продолжая улыбаться, он взял ее за руку.
– Так короче. Мое полное имя Станислав. Папа с мамой до сих пор зовут меня Стасиком.
Вика слушала и не верила, боясь ошибиться в своих догадках, куда он клонит.
– Мои родители родом из Петербурга. Когда они сюда эмигрировали, мне было пять лет. Я привык считать себя американцем. Но теперь понял, что это не так.
– И что же?
– Забыв перевести дыхание, Вика почти задыхадась.
– Да вот, выполняю рекомендацию Саи Бабы. Буду служить своей, а не чужой Родине. Ты прости, что я помучил тебя. Все время исчезал. Сама понимаешь, столько надо было всего сделать, чтобы успеть на один с тобой рейс...
– Ты... ты хочешь сказать, что мы летим вместе в Москву?!
– От волнения у нее дрожала нижняя губа.