Шагающий по краю

Кирнос Александр

Письмо из Москвы в Иерусалим

Да, русский я! И сладкая до болиЩемит тоска, а не английский сплин,В ней волн прибой в осеннем ржавом полеИ тающий над ним гусиный клин.Но я еврей! И дым тысячелетийОкутывает, небо заслоня,Рим первый и второй. А этот третий?Иль я избрал, иль он избрал меня?Проломлена стена тупым тараном,И снова вдаль сухим листом лечу.Но не хочу в Толедо жить мараномИ покидать Толедо не хочу.Я не хочу стать в Аушвице пеплом.Но как оставить Рейна берега?Я онемел. Душа моя ослепла.Рука отсохла. И стоят стога…На всех полях стоят стога разлуки,Любовь, надежда сохнут на юру,И шепчет ветер гаснущие звуки:«Тебя ли позабуду, Иеру…»Брожу я по Москве, Иерусалиму,Ищу покой, двойной печали сын.Но горестно вздыхают серафимы:Всегда один…

Рождение пророка

Был день седьмой. Растущая лунаТревожного, щемящего нисана.Ушёл он в спальню необычно рано,Но

спать не мог: сегодня не до сна.Болит душа. Волнения причиныДавно понятны. Лунный полукругДалёк и пуст, как идолов личины,Пропитан злобой, желчью, как Мардук.Мир раскололся. Кружится война,Насилья волны гонит Прат суровый.И страшная всеобщая винаКолеблет мироздания основы.Неужто жизнь лишь случая игра,Похмелья миг в чужом холодном пире?Не зная зла, не ведая добра,Ей тешатся безликие кумиры.Бесчисленных ваалов ложь и сквернуРубил, сжигал он, но молчал народ,Уже его испытывал на верностьВ печи коварный мстительный Нимврод.Отец его богат, слыл мудрецом,В Харране приторговывал богами.Аврам пытался говорить с отцом,Но каждый раз они сшибались лбами.Кого любить в чужом холодном мире?Он в гневе был, отчаянье, тоске.Нет Бога в пошлом золотом кумире,Нет правды в чёрной крашеной доске.Что делать, если невозможно житьОт подступившей к горлу вязкой лжи,А тихий голос совести звенитСтруною, опрокинутой в зенит?Молился он. И в страстной жажде словаБыла душа зерном для молотьбы.Всё внешнее сметалось, как полова,И обнажалась линия судьбы.К утру ему открылся Элоким,Среди руин забрезжила дорога,И впредь неважно, что случится с ним,Он призван, чтоб исполнить волю Бога.Его удел – за истиной идти,Стремиться к ней без устали и меры,Быть странником, хранителем пути,Глашатаем любви, свободы, веры.Гроза прошла. Он вышел на крыльцо.Был терпкой горечью пронизан воздух.Светлело небо, холодели звёзды,И дождь слезами омывал лицо.Не ведал он, единственный еврей,Как долог путь от запертых дверей.Покинуты навек отец и мать.Не лгать, не убивать, не предавать.

Жертвоприношение

Как мне понять загадку Исаака?Всегда задумчив, тих, и одинок,И молчалив. Жил в ожиданье знакаСредь волн пустыни, таинства дорог.Кому обязан жизнью, зная с детства,Мечтал о встрече и молил о ней,И веры драгоценное наследствоВпитал, как губка, с первых детских дней.В пустыне, меж колодцев и верблюдов,Жил Бога глас, взыскующий в ночи.Ждал Исаак, когда свершится чудо,Пустыни ветер словом зазвучит.Он в тридцать семь поднялся на вершину,Безмолвно лёг на жертвенный алтарь.Бог есть любовь, зачем Он жертву сынаПотребовал, как требовали встарь?В последний миг предложена замена,Ответ небес на преданность отца.Но как измерить испытанья ценуСтраданием любимого лица,Вместившим нежность, боль, любовь, сознанье,Что всё вершится волею Его,Сиянье веры, трепетность желанья,Тщету надежды, страх поверх всего.Над Мориа диск солнца зябко стынет.Душа в оцепененье замерла.Был жертвы акт исполнен, понят, принят…Но Сарра в этот вечер умерла.

Исход

Пришёл нисан, и зябкий свет луныВ полночной тьме колышет занавески,Трубит шофар, преграды сметены,Рабам на волю вручены повестки.Уже свершились казни, и в МицраимВозврата нет.А будущее? Или станет раем,Иль превратится в бред.Но ровная симметрия долины,Прорезанная мутной лентой Нила,Уныла, словно кирпичи из глины,И как спина надсмотрщика постыла.Похлёбка с мясом, солнца злобный жгут,С рождения исчислена дорога.А над Синаем грозно тучи ждут,Когда придём мы, чтоб услышать Бога.От рабской повседневности в душеПривычек, слов, поступков, отношенийУводит в неизведанность Моше,В пустыню для исканий и свершений.Шма, Исраэль! Раздался трубный глас.Мы Тору приняли однажды и навеки.Но сколько рабства ещё было в нас,Как долго оно тает в человеке.Одни уйдут к язычникам служить,Другие боги уведут их за собою,Но клятвы той трепещущая нитьОставшихся сплетёт одной судьбою.Сквозь Вавилона блуд, сквозь Рима спесьК печам Освенцима протянется тропинка.Машиах если всё ещё не здесь,Неужто непонятно, где заминка?Борьба не кончена, ещё ярится зло,И, значит, миру вновь нужны солдаты,Те самые, которым повезлоЖизнь заслонить собою в сорок пятом,На грозный суд из пекла той борьбыОни придут, когда Ему угодно.Ты видишь, Адонай, мы не рабы.Мы выполнили клятву. Мы свободны?Опять весна, опять пришёл нисан,Вновь свет луны колышет занавески.Кто для свободы был рождён, от сна восстань,Ещё не все разобраны повестки!

На распутье

Опять весна, опять пришёл нисан,Вновь Песах плавно переходит в Пасху,И тот, кто требовал: «Иди за мной, восстань!» —Меняет облик, излучая ласку.Сквозь тьму веков пригрезится едваДрожь ночи звёздной, тихий шум Кидрона,Оливы серебристая листваВо рву ночном, над пропастью склонённом.В том мире, где всесилен римский меч,Волнуется одна лишь Иудея.Здесь головы летят с упрямых плеч,Когда сердца об истине радеют.Народ жестоковыйный, вас из всехИзбрал Господь, и нам нельзя расстаться.Ведь опираться можно лишь на тех,Кто в состоянии сопротивляться.Спрячь в ножны меч, кто на решенья скор,Пройдут века, но не придёт решенье.Не силой разрешится давний спорМеж воздаяньем и меж всепрощеньем.Любое чудо можно совершить,Лечить больных и накормить голодных.Но как рабов в свободных превратить,От ненависти для любви свободных?Пройдя путь крестный муки и любви,Он ввысь ушёл, сомнений не рассеяв,Поклявшись, что ничем не искривилПути, завещанного словом Моисея.Не изменить явился, а исполнитьЗавещанный от пращуров закон —Одной любовью только мир наполнить.Но вновь набатом – колокольный звон.

Дорога надежды

Среди язычников лишь верою храним,Египет, Вавилон, Афины, РимПрошёл еврей, гоним, но не покорен,Он жил, любил и умирал по Торе.«Бог – жизнь моя, прохлада в летний зной, —В душе звучала проповедь пророка. —Ходи смиренномудрым предо мной,Люби людей и избегай порока».Но за грехи сожжён Иерусалим,Разрушен Храм, заброшена дорога.И вновь народ рассеян и гонимВ изгнанье. И вершится воля Бога.Вот Павел пламенный (в отрочестве Шаул),Из слов Христа пожар любви раздул.Такой горячей, пламенной любви,Что стали храмы строить на крови.А вот печать пророков, Мохаммет,В любви и верности Аллаху дав обет,Клинком и словом радуя сердца,С восторгом бьёт гяуров до конца.Покорны все, и лишь один народАллаха и Христа не признаёт.Унижен, втиснут в гетто, как в тюрьму,Зачем-то верен Богу своему.Но вот пришли иные времена,Начертаны иные письмена.– Долой господ, богов, мы не рабы!Мы рождены для счастья и борьбы!Оставьте Храм, скорей спешите к нам,Обряды ваши – древний ветхий хлам.И разве ваш ревнивый старый Бог,Когда вас распинали, вам помог?Но если справедливость в мире есть,Её добудет «совесть, ум и честь».Идите к нам, у нас одна дорога.И соблазнились, и не стало Бога.И сотни тысяч, лагерная пыль,Сошли туда, где не растёт ковыль.И стоном переполнилась земля.Взывали: «Бо…» – а выдыхалось – «…».А в это время в западной странеДругие песни пели по весне:«Долой химеру совести, странаПрава тогда, когда она сильна.А милосердья вздорные идеиК нам завезли мерзавцы-иудеи.Пора весь мир от них освободить.Кто слаб, тот не имеет права жить».И миллионы превратились в дым,И воздух стал от ужаса седым.Пройдя сквозь печи, в небо изошлиПророков дети, странники земли.С тех пор прошло уже немало дней,И с каждым днём становится ясней:Без Бога нет ни правды, ни ума,Нет выбора – пустыня иль тюрьма.Но если тридцать с лишним сотен летЖивёт народ, что сохранил Завет,И вновь обрёл Израиль, как и прежде,Быть может, в мире место есть надежде…

Правда и милость

Ночью тревожной бессонницы гул,Злобы, обиды и гнева разгул.И не прорваться сквозь эту лузгуПравды тарану.А милосердие нежной рукойСмоет из глаз, исходящих тоской,Злость, и обиду, и непокойЛжи и обмана.Правда разрушит гордыни скалу,Вихрем сметёт заблуждений золу,Гневно прорвёт равнодушия мглуСловом пророка.А милосердье прольётся, искрясь,И, прорезая сомнения вязь,Семя любви прорастает сквозь грязьЗла и порока.Правда сурова. А милость легка?Не избежать в этой жизни греха.Взвешено будет на небесахВсё, что случилось.Миг – и исчезнут узоры листа:Сила, богатство, успех, красота.И лишь две жилки дрожат на весах:Правда и милость.

Пророк

Из пустоты текут словаБез мыслей и без чувств,Вот так насквозь растёт трава,И в зелень плещет синева,И марево, как тетива,Дрожит, и… вспыхнул куст.Он вспыхнул пламенем речей,А я при чём? Ведь я ничей,Косноязычен я и гол,И робок – не по мне глагол,И голова моя пуста,Замкни, Господь, мои уста,Случайно я в кресте дорог,Я не пророк.Но ничего, кроме огня,И в мраке ночи, свете дня,Теснясь, волнуясь и звеня,Несёт меня поток.Противился я, сколько мог,Но слов поток, словно потоп,Несёт меня.

Песах

1

Вот и опять середина нисана,день лишь один – и исход,то ли готовить для жертвы барана,то ли искать, где засела охрана,что стережёт пароход.Кто-то сказал, что мы встретим преграду,море в дороге нас ждёт,но нам плавучего средства не надо,так как Всевышний пошлёт нам награду —мы перейдём его вброд.Море расступится, нас пропуская,а фараону хана.Как тебе нравится сказка такая,мол, разойдётся до дна?Мы перейдём, а его колесницысгинут в пучине морской…Мне до сих пор переход этот снится,полнится сердце тоской.Что покидали? Дома и могилы,прочный налаженный быт,край, где впервые был назван я милым,сердце щемит и щемит.

2

По всей земле метель метёт,Ей нет предела,А нам с тобой, мой друг, вот-вотИдти на дело.Остался только миг один —И грянет Песах!Уже дожили до седин,Но длится пьеса.Пусть декорации не те,Пусть снег, но всё жеЕсть что-то в снежной пустоте,Помимо дрожи.Пусть не песок и не жара,А снег и холод,Но кто-то шепчет мне: «Пора,Ты снова молод».

3